Меня переполняла ненависть к крохотным пуговицам. Красивое темно-синее платье оказалось самым настоящим врагом: только десяток крошечных пуговиц на спине удерживали его от падения. Мои руки уже затекли, спина ныла, пока я, в попытках дотянуться до очередной пуговицы где-то у лопаток, изворачивалась и выкручивалась всеми возможными способами. Застегнуть никак не удавалось, а прическа (как будто бы я над ней старалась, а не просто расчесала волосы) портилась всё больше и больше.
На самом деле, я была катастрофически не готова. – Джун? – пара стуков в дверь, и голос дикаря внезапно прервали моё мучительное уединение в комнате. – Ты жива? Мы опоздаем. Я выдохнула. Тоскливо оглядела себя в зеркале, придерживая лиф платья: кое-как повозившись с кистями и косметикой Ины, я попыталась повторить её вчерашний урок. Уродливее не стала, что уже должно было обрадовать, но чертово платье всё портило. Само по себе, лежащее на кровати до того, как я взяла его в свои дикие руки, оно было прекрасно. Длинное, почти касающееся пола, с атласной юбкой, что должна была переливаться глубокими оттенками темно-синего в танце, и кружевным верхом, отделанным узорами множества блестящих кристаллов. Рукава до локтя смотрелись аккуратно, платье выглядело элегантно и дорого, и я бы немного приблизилась к этому, если бы могла застегнуть чертовы пуговицы, а не стоять у зеркала с обнаженной спиной. – Не поеду, – ответила ему, не открывая дверь. – Придумай другое действие, я не поеду. – Дьявол, что за глупости? Я сейчас войду… – Нет, не надо, – не успела договорить, как он уже открыл дверь. Черный костюм и белая рубашка смотрелись на Кае так, как я никогда не видела ни на одном из идеальных Белых мужчин: впечатляюще. Сейчас, когда я могла смотреть на него без страха и орущих в голове сирен «Дикарь! Страшнее даже тебя! Спасайся!», я зависла уже не из-за разрушающей все адекватные мысли паники. Дикарь выглядел хорошо. Мягко говоря, хорошо. Никакого галстука или бабочки, что часто носил Джек. Старомодные часы на запястье, строгие черные туфли на ногах, расстегнутая верхняя пуговица плотной белоснежной рубашки – всё было просто. Но Кай простым не был.
– Проблема, птичка? Он оглядел меня, стоящую лицом к нему и обнимающую свои плечи. Медленно: взгляд на босые ноги, на талию, где начиналась юбка, на мои бледные руки, сжимающие кружевные рукава, на волосы, которые, казалось мне, уже давно запутались. Нахмурился. – Проблемы, – кивнула. Наверное, чертовы пуговицы должен был застегнуть дикарь, а мне давно стоило смириться с этим и попросить. Но я стеснялась, очень стеснялась. – Платье, – не голос, а какой-то писк… я откашлялась. – Пуговицы на спине. – Повернись, – мягко сказал Кай, сделав шаг ко мне. . Правда, очень сильно стеснялась. Чего? Вспомни, что очнулась в его футболке, и еще сильнее покрасней, Джуни. Молодец. К счастью, моего лица он уже не видел. Когда дикарь убрал мои волосы со спины, чтобы обнажить саму проблему, я покрылась мурашками и начала обратный отсчет. Кай должен управиться быстро, мысленный таймер был установлен на десять секунд, после которых никто никогда не вспомнит, как пальцы еще недавнего «мерзавца» касались моей обнаженной спины в попытках застегнуть платье. — Чувствую себя криворуким, – пробормотал он. Десять, пятнадцать, двадцать секунд стремительно пролетали, но полностью одетой я еще не была. Его прикосновения заставляли меня вздрагивать, внутри что-то застыло. – Они слишком маленькие, – пальцы Кая теряли несколько раз пуговицу, прежде чем наконец сумели её застегнуть. Кстати говоря, горячие пальцы. Я подозревала, что или у него температура, или мне уже дурно. – Да, – согласилась с ним, потому что от молчания становилось еще более неловко. – Это издевательство. – Ну, не знаю, птичка, – я чувствовала его смешок, пощекотавший местечко ниже моей шеи. – Лично мне нравится. – Что? – Что? Спустя несколько секунд молчания он закончил и отстранился. Даже не замечая, что задержала дыхание, я, наконец, выдохнула. – Пойдем? Кивнув, я отошла к шкафу, где ждали аккуратные туфли на невысоком каблуке. Обула одну туфлю и замерла: проблемы не заканчивались. Уверена, главная проблема – это я, и остальные исчезнут, стоит лишь «решить» меня. Почему я не примерила чертовы туфли раньше? – Кай, проблема. Я всё же не пойду. – Тебе еще что-то застегнуть? Я всегда рад, – он, улыбаясь, развел руками. Странно, но дистанция между мной и дикарем стремительно испарялась. Привыкнуть к тому, как он приподнимал бровь, задавая вопрос, как низко произносил излюбленное «Дьявол», когда всё шло к черту, как заботился о племяннице и не давал пропасть никому, кого считал семьей, было слишком легко. Привыкнуть к его отношению ко мне: пусть и свалилась, разрушая все планы, пусть и чужая, лишняя, но мне улыбались, помогали и застегивали чертовы пуговицы, было слишком приятно. – Они большие. Туфли, – я указала на ногу. – Ходить нереально. Кай покачал головой. – Раньше никак, да? – произнес он, бросив взгляд на часы. – Мы не успеем за другими. – Значит, расстегиваем платье? Такую шутку не ожидал никто: дикарь запустил руку в растрепанные волосы и хрипло рассмеялся. А до меня пошлые смыслы доходят в последнюю очередь, даже если вылетают из моего же рта. Покраснела. Конечно, покраснела. Но мысль о том, как же я буду это с себя снимать, раньше голову не посещала…Одна не справлюсь. С ним сойду с ума. – Птичка, я не против, правда, но, – он пожал плечами, – надо ехать. Кроссовки, которые принесла Ина, твоего размера? – Да. – Как у этой женщины может быть разная обувь… Она ненормальная. Ладно, обувай их. Я выключила то жалкое чувство вкуса, что у меня оставалось, и, спустившись с дикарем вниз, обула белые кроссовки. Безусловно, всю свою утонченность и элегантность платье, которое несчастный, обиженный мною дизайнер украшал несколько суток этими прекрасными узорами на кружеве, потеряло мгновенно. Можно было дополнить образ толстовкой, но (ого, повезло) Ина оставила свое серое пальто. Кай снял туфли и, то ли улыбаясь, то ли качая головой, достал из шкафа в прихожей темную спортивную обувь, по стилю похожую на «мои» кроссовки. Со строгим приталенным костюмом дикаря это смотрелось нелепо. Мы друг другу подходили – два глупца, забывших сменную обувь. – Как будто всё так и спланировано, – произнес он, открывая передо мной дверь. – Не одной тебе ведь краснеть, да? Хотелось ударить себя по лбу, потому что в голове ярко и надолго вспыхнула лишь одна глупость: «Мило!». Дикарь вёл себя мило. Свет в коттедже был потушен: он тихо и мрачно стоял в плену высоких деревьев. Кай не оставил ни одного зажженного фонарика ни снаружи, ни внутри. Уединение казалось пугающим: дом дикаря – идеальное место, чтобы окончательно потеряться и стать навсегда забытым для всего мира. Автомобиль терпеливо ждал нас на темной террасе. Кай, всё продолжая играть в джентльмена, приоткрыл для меня переднюю дверь. *** – Знаешь, в кроссовках будет удобнее убежать, если что, – сказала я в тишину, которая угнетала нас в дороге. В стенах собственного дома дикарь был расслаблен, отшучивался и был готов обсудить со мной приготовление яичницы, но как только мы отъехали от коттеджа на приличное расстояние, он резко переменился. Между бровями пролегла складка, губы сжались, а руки слишком крепко обхватили руль. Казалось, он морально к чему-то готовился, настраивался к будущей битве. – Собираешься убежать? – на секунду Кай оторвал внимание от дороги и наградил меня тяжелым взглядом. – Это была шутка. Он кивнул и этим положил конец любому диалогу. Первые двадцать минут в дороге было пусто и одиноко: какая-то трасса без опознавательных знаков, нет ни встречных автомобилей, ни фонарей, ни чего-то, что я могла бы запомнить. Пустота, разрезающий мрак свет фар, притихшая я и хмурый дикарь. Но затем мне открылся город, настоящий и нормальный Грейсон: спешащие куда-то Белые люди, огромные автобусы, образующие пробку на каждом повороте, невысокие жилые здания, где в окнах только зажигался свет. Я знала, что сейчас происходит: вернувшись с работы, люди «готовили» контейнеры, обсуждая навязанные им новости. Они не видели высоких сосен, не ждали, пока их верхушки украсит снег, не ели ярких, сочных яблок, не смотрели диких мультиков, где принцессы сражались со злом, даже выглядя как современные злодейки. Точно так же выглядел и Моретти – один из десятка других штатов, полных одинаковых улиц, строений и людей, которые одинаково мыслят, работают и живут. Слишком много света перед глазами и шума за окном стали непривычными. Кажется, я отвыкла от нормальной жизни. – Я там раньше не был, – неожиданно произнес дикарь, выглядя еще более подавленным. – Всегда ездил Финн. – Это как-то связано с разными Темными… – я замолкл