Глава 26
— Ты выглядишь удивленной.
Свет фар автомобиля, несшегося по окутанному мраком шоссе, освещал случайно разбросанные ветки многолетних деревьев. Мы покинули городские вышки Грейсона около десяти минут назад. Впереди – только мрачные леса, дикие земли, полные, быть может, надежно спрятанных диких коттеджей. Позади – вечер, который прошелся по нервам Кая и моему мировосприятию.
О да, я выглядела удивленной. Не там, будучи в эпицентре мешанины Белых и Темных людей, шампанского и странных разговоров, а уже после, оказавшись в безопасности тишины кожаного салона автомобиля.
Мои родители вкладывали в жизнь малолетней дикарки некоторое подобие воспитания: держи спину прямо, а рот закрытым. Даже если челюсть готова соприкоснуться с грязным полом под твоими дикими ножками, сдерживайся, не позорь семью еще больше. Воскликнешь, удивишься, разозлишься потом, сидя в одиночестве в своей комнате. А здесь улыбнись, едва приподнимая уголки губ, и не пялься.
И пусть я – плохая дочь, но этим вечером Диана Моретти могла бы мной гордиться: я держалась. Держалась, когда высокая девушка в розовом платье наступила мне на ногу своим остроносым каблуком, держалась, когда подняла взгляд на ее извиняющееся лицо и обнаружила удивительную картину – ярко-розовые волосы. Как будто это Иви раскрашивала её своими фломастерами, как будто какой-то ребенок решил, что обязан добавить краски в наш грустный мир. Как будто она – жертва какого-то эксперимента, врачебная ошибка, лишний, совершенно неуместный брызг розового в мире белоснежных людей.
— Простите! — воскликнула она, убирая прядь этого безумия за ухо. Я уставилась на её чистые пальцы: где краска? Она ведь должны испачкать её руки, да?
— Ничего, — улыбнулась мертвыми губами и молча наблюдала, как девушка удалилась мучить чьи-то другие ноги. Совершенно нормальная для всех в этом абсолютно ненормальном обществе.
И это еще не всё: взгляд то и дело натыкался на голубые, зеленые или пепельно-белые головы, которые, как ни в чем не бывало, спокойно разговаривали с окружающими, пили и веселились. Внутри меня заворачивался клубок вопросов к миру.
Я удержалась от них там, будучи не в силах стерпеть и не начать показывать пальцем на людей. Кай всегда оставался рядом (или это я оставалась рядом с ним), стоя подальше от всех. Он хмуро кивал на случайные приветствия, и, казалось, даже его взгляд говорил о том, что разговаривать он не настроен.
— Эти люди, — начала я, провожая взглядом знаки об ограничении скорости, невидимые Каем. — Люди с разноцветными волосами. Это нормально в Грейсоне?
— Нет, — он покачал головой, синяки под его глазами выделялись еще сильнее. — Так они показывают свое сопротивление.
— И их не наказывают?
— Это не те, кого можно так просто наказать. Парики, линзы, специальная краска, если ты в состоянии достать такое, ты уже больше, чем простой смертный.
Незнакомые слова заставили почувствовать себя глупой и невежественной. Но как мы можем развиваться, если вовремя не признаем пробелы и не ищем пути их заполнения? Я хочу знать. Дикарь постепенно становился самым интересным и неожиданным источником информации. Не имея возможности спокойно переварить всё происходящее и проверить, говорит ли он правду, я слепо доверяла его словам. Ни сомнений, ни подвоха, ни скрытых смыслов, ни откровенного вранья – в моей голове не загоралась ни одна из лампочек. С Каем становилось спокойно.
— Что это?
Кай не медлил с ответом, даже не пытаясь добавлять таинственности и загадок. Я понимала, что он открыто делился со мной вещами такого рода, что, возвращаясь к нормальной жизни, мне нужна будет амнезия.