К сожалению, в одиночестве я тот еще любитель разбираться на части.
Самочувствие – непонятно, внутренний мир – неизвестно, жизненные приоритеты – нестабильно, тело – было лучше на коленях у Кая.
Его стало слишком много в моей жизни, и этот факт до чертиков пугал. Последние дни переполнены уймой слишком теплых, слишком интимных, слишком личных слов и прикосновений.
Что это было? Он специально?
С хмурым, молчаливым и устрашающим Каем всё было понятно: можно спокойно пугаться, прятаться и портить его вещи. Но как держаться в своем коконе, когда он одевает в красивые платья, стирает слезы в тишине древних книг и пытается привести в порядок мои чувства? При этом сам настоящий виновник одного из самых глобальных моих сердечных беспорядков.
– Птичка.
Дикарь вернулся не один, а с двумя пыльными бутылками, выполненными из коричневого стекла. Довольный, он с улыбкой расставил их на обеденном столе, а из настенного кухонного шкафчика достал два высоких прозрачных бокала. Мой взгляд остановился на бутылочных этикетках: буквы на одной из них напоминали республиканский язык, но им не являлись. По-другому складывались в похожие слова и дополнялись непонятными галочками, а буквы на другой вовсе напоминали крючки и закорючки разных вариантов «и» и «з», максимально далекие от республиканских. Мои брови поползли вверх.
– Знаешь, что здесь, – рукой он обвел всё пространство вокруг, – самое запрещенное? – вкрадчиво произнес Кай, садясь за стол напротив меня.
– Ты? – на мое предположение он покачал головой. – Ина? Она считается погибшей. Или этот коттедж в диких землях?
– Нет, нет и нет, птичка.
– Элинер? – шепотом спросила я.
– О нем вообще забудь. И нет, они, – Кай указал на бутылки. – В городе нечего пить. Весь алкоголь, который производят и продают в Республике, это по-разному разбавленный спирт дерьмового качества. Но это, – он встал и с помощью специального небольшого инструмента вынул пробку из горлышка одной из бутылок, – это вина старой Европы.
Потрясающе. Я аккуратно прикоснулась к затемненному стеклу, пытаясь осознать, что трогаю нечто из другого мира. Это немного взбодрило, еще минуту назад всё внутри чувствовалось плохо выжатой от помоев тряпкой.
– Дегустация, птичка, – продолжил Кай, открывая остальные бутылки.
– Откуда у тебя это?
С помощью дикаря содержимое первой бутылки, немного бледно-золотистого цвета, разбавленного яблочного сока, оказалось в наших бокалах. Незаконно, но очень интересно. И я даже не пыталась сделать вид, будто против, будто так нельзя, будто «Убери это от меня!». Перед кем мне притворяться? Перед Каем, на пуловере которого до сих пор виднелись влажные разводы после моей истерики? Диана Моретти бы мной не гордилась (ничего нового).
– У моих родителей было интересное прошлое, – Кай пододвинул ко мне один из бокалов. – Пробуй.
Прикосновение к прохладному стеклу бокала уже сделало меня соучастником. Были сомнения в том, не закончится ли для меня это отравлением (где тут найти сроки годности?), но правильных и законопослушных мыслей типа «Джун, нет», «Джун, это не просто так запрещенка», «Джун, ты еще здесь?» не было. Они бестолково себя изжили.
Я поднесла бокал лицу, вдохнула, пытаясь понять аромат. Безликие бутылки отцовского алкоголя пахли спиртом, приносящим домой только недовольства, ссоры и брань. Но здесь, на дикой кухне, до меня доносился легкий аромат фруктов, сада, мёда, будто самого лета, закупоренного за темным стеклом. Восторг!
Однако на запах оно оказалось лучше, чем на вкус.
Только сделав небольшой глоток, я сразу скривилась: почувствовала, как жидкость обожгла горло, как глаза заслезились от неожиданного раздражения. И это притащили из Европы? Чтобы корчить друг другу кислые морды? Расточительно.
– Не понравилось? – дикарь улыбался, наблюдая, как я отодвигаю от себя бокал.
– Это не моё, извини, – извинилась я, немного откашлявшись, – но спасибо.
– Птичка, – качая головой, произнес он. – Еще раз, но по-другому. Задержи немного дыхание, а вино не глотай сразу. Оно должно раскрыться. Сделай глоток, а после медленно и глубоко вдохни. И спокойно выдохни. Это полусладкое белое вино, а ты опрокинула его в себя как пират ром, – он улыбнулся. – Не спеши.
Кай поднес свой бокал ко рту, побуждая меня повторять за ним. Любопытство побеждало всё, кроме дыры в душе, что образовалась после недавней истерики. Может дикарь таким образом хотел немного заполнить её вином, я не знала, но что угодно лучше излюбленного и привычного самоедства. Моими разрушительными мыслями эта дыра рисковала превратиться в черную и поглотить всё заживо.