– Хорошо, – шмыгая от слез, произнесла она осипшим голосом. – Не переживай за меня.
– Ты можешь идти?
В ответ Ина кивнула. Кай начал придерживать ее, помогая для начала сесть, но девушка вскрикнула и вся сжалась от нового приступа боли. Я неосознанно сделала шаг вперед к ней, даже не представляя, чем могла помочь.
– Мы не могли вызвать сюда скорую помощь, – мисс Нэтью всё ещё стояла за моей спиной, заламывая в руках ежедневник. – С проблемами детей мы справлялись, приезжали родители. Но это…
Она покачала головой, ошарашенно смотря, как кровь пропитывает тканевую салфетку, которую Ина прижимала к паху. Когда медсестра приблизилась к Белой с небольшим шприцом, Кай встал перед Иной.
– Что это? – спросил он, не доверяя женщине.
– Анальгетик, обезболить, – сбивчиво объясняла она, – Это маточное кровотечение, я не могу ничего сделать. Вы ее увезете. Так ей будет легче.
Я бы тоже начала заикаться, если бы дикарь, находясь в таком состоянии, требовал от меня каких-то ответов. Напряженное лицо было омрачено сжатыми губами и низко опущенными бровями, будто он хищник, готовящийся к атаке. Но с кем бороться, когда близкий человек мучается от боли, непонятно.
И весь его облик кричал, что Кая это «непонятно» сейчас убивало.
Он не отпускал руку Ины, пока медсестра делала укол в изгиб ее локтя, а затем повернулся ко мне. Каким образом Кай сохранял этот отрешенный и ровный голос, я и не догадывалась.
– Джун, ты останешься с Иви, хорошо? – серьезно произнес он, но передумал. – Дьявол, я не знаю, как долго меня не будет.
Как много за сегодня плохих «хорошо?» происходило, уже сбилась со счета. Я не знала, что наговорили Иви, но оставить ее с ночевкой в школе явно стрессовая ситуация.
– Я могу попросить кого-то из родителей подвезти их домой, – подала голос Нэтью.
Кай мрачнел с каждой секундой всё больше. Хотел ли он открывать незнакомцам адрес своего жилища? Хотел ли оставлять племянницу с чужаками? Нет, доверие – слишком большая роскошь в его реальности. И каким бы ни был род деятельности Кая, вряд ли предполагалось, что у него может быть много таких случайных «гостей».
Всё для безопасности семьи.
– Я умею водить, – сказала я, – я могу отвезти.
Полученные мною в восемнадцать права были использованы по назначению только во время поездок с Евой. Она без паники сажала меня за руль и с редкими замечаниями помогала освоиться в этой роли. По итогу, я водила не хуже тети.
Ева была уверена, что современной женщине водительские права так же необходимы, как качественное высшее образование и достойная цель в жизни. Тетушка всегда была «за» самореализацию, что угодно, только не сиди на месте в тупом ожидании замужества, чем жили большинство девочек богатых родителей.
– Ты выпила, – дикарь выглядел сокрушенным, пытаясь взвесить все возможности. Но возможностей не было – были только риски.
По ощущениям я полностью протрезвела в тот миг, как заглянула в этот чертов кабинет. И признаться честно, в других обстоятельствах я бы ни за что не стала брать на себя ответственность за целостность Иви, даже если нет никакого алкоголя. Слишком страшно ошибиться и оказаться виноватой в том, что с головки Чуда упал хоть один черный волосок.
Мы не выбираем моменты, когда учимся ответственности. Жизнь, жестокая и безразличная к нашим страхам, делает это за нас.
Когда Кай, стоя на коленях, брал за руку Ину, что попыталась подбодрить его кривой улыбкой, во мне что-то сломалось. Такой сильный, он старался казаться еще сильнее, чтобы не подвести её. А Ина, такая измученная, такая напуганная собственным состоянием, храбрилась, улыбалась через приступы боли, чтобы не подвести его.
Я не была членом их семьи, но в этот момент так стремилась помочь, так хотела оказаться не бесполезной деталью их слаженного механизма. И я чувствовала, что справлюсь, что в целости и сохранности, да хоть на собственных руках донесу Иви до дома, давая ей возможность спокойно поспать, а Каю с Иной не нервничать за ребенка.
– Я в порядке, – никакие слова прежде с такой уверенностью еще не слетали с моего языка. – Ты с Иной, я с Иви, и всё будет хорошо.
Карие глаза Кая долгое мгновение всматривались в мои, будто разыскивая там подтверждение сказанному. Он взвешивал очередное трудное решение: не было ни времени, ни благополучных обстоятельств, ни подсказок. Трудно вверять кому-то собственную жизнь, но еще труднее доверять постороннему жизнь любимого человека.
А «всё будет хорошо» становилось паническим девизом дня, в который отчаянно хотелось бы действительно верить.