С каждым словом ужас Ины усиливался: ни одному человеку на свете не было разрешено так разговаривать с госпожой Эйрменд, будь он хоть президентом, хоть самим Дьяволом.
— Мальчик, — рассмеялась Беатрис, давно не чувствуя себя такой живой. — Ты просишь меня о помощи или угрожаешь? Определись.
— Я еду с вашей дочерью к вам, где вы сделаете всё, чтобы помочь ей, а затем спокойно отпустите домой.
Плачущая Ина устало прислонилась к стеклу. Она не хотела быть частью этого шантажа, этих переговоров. Спазмы вновь набирали силы, выкручивая ее внутренности наизнанку, она чувствовала тепло крови между ног, но в сознании становилось холодно от ледяных игл голоса матери.
Кай не понимал, с чем связывался. Он не знал, на какую роковую ошибку шёл.
Штат Эйрменд был единственным штатом Республики, возглавляемым женщиной, жестокой, непоколебимой и не идущей ни на какие компромиссы Беатрисой Эйрменд. После смерти своего супруга она, ощутив полную и безграничную власть в своих руках с безупречным красным маникюром, создала из среднестатистического штата мини империю, способную составлять конкуренцию столице. Больше рабочих мест, больше денег, больше индустриальных центров, больше научных лабораторий, больше университетов, больше, больше и больше – женщине, которой всегда всего было «мало», удалось сделать больше любому другому сенатору. И каждый, наблюдая за потрясающей архитектурой, высоким уровнем жизни и стабильной экономикой штата Эйрменд, был вынужден признать: её агрессивный политический стиль работал.
С её мнением считались, ею восхищались, её уважали и боялись.
— Она ведь родила его, да? — спустя недолгое молчание продолжала Беатрис.
— Кого, «его»?
— Ребенка, — ответила она тоном, словно Кай зря занимал её время своим идиотским непониманием. — Инесса родила?
Ина отчаянно качала головой, смотря в карие глаза дикаря и умоляя: закончи этот разговор, скажи: «Нет», пожалуйста, только «Нет».
— Да, — мысленно Кай бесконечно просил у нее прощение.
— Я хочу его увидеть. Мне нужна встреча наедине. Пары часов будет достаточно.
Пальцы с драгоценными кольцами матери сжались вокруг мягкого сердца Ины и выдавили из него всю кровь, всю жалкую жизнь: она забрала Иви, как в тех самых кошмарах.
Нет, скажи: «Нет».
— Я буду присутствовать.
— Леманн, наедине.
Делая звонок, дикарь понимал, что не знает своего противника.
Финн никогда не рассказывал ему о том, с чем делилась о себе Ина, да и Кай не лез – это было не его делом. Но воспоминания и здравый смысл подсказывали: идеальная, до чертиков богатая «принцесса» Республики не сбежит из дома с неизвестным дикарем, перечеркивая все свои усилия, отказываясь от семьи, блистательного будущего и самой влиятельной после Дорианс фамилии из-за «хорошей» жизни. Кай помнил: его непрошибаемый брат по вечерам читал заумные книги о манипуляциях, психологии, помощи жертвам вместо привычных бестолковых тренировок. Финн мог часами уговаривать Ину хотя бы немного поесть, а затем занимать и отвлекать, чтобы та не думала вызывать рвоту после обеда. Помнил он и бесконечных врачей и больницы (по договоренности с Грейсоном, конечно), которые сопровождали всю беременность Ины, протекавшую отнюдь не нормально.
Какие бы отношения у Беатрис ни были с дочерью, уставший мозг Кая пришел к выводу, что здесь он сможет выиграть если не войну, то, быть может, несколько сражений.
— На моей территории и под моим контролем.
Он не согласился бы повезти беззащитное Чудо прямо в логово этой пантеры. Лучше выманить её в Грейсон и организовать эту бессмысленную встречу безопасно: зачем ей вообще интересоваться ребенком спустя столько лет? Он понимал, что Беатрис может потребовать что-то взамен за помощь (действительно, зачем спасать жизнь своей единственной дочери, верно?), но склонялся к тривиальным вариантам.
Обычно им всем – богатым, влиятельным и сильным мира сего нужен был стандартный набор вещей. Информация, валюта, связи или чья-то голова. Госпожа Эйрменд потребовала кое-что одновременно и проще, и намного дороже.
— И ты гарантируешь мне защиту и анонимность?
— Ровно, как и вы гарантируете это Ине.
Неопределенности душили Кая: да, Беатрис могла потом всего лишь не возвращать Ину, да, она могла навредить им обоим, и где-то в глуши маленькая девочка и беззащитная птичка останутся совершенно одни, да. И он был этим чертовски напуган. Карты, что лежали в его руках, складывались в настолько дерьмовые комбинации, что стоило встать из-за стола и больше никогда не играть в проклятую игру, однако это поражение исчислялось не в деньгах, а в жизни члена его семьи.