— Не верят своим женам?
— К сожалению, случались прецеденты, поэтому… просто принято, — Ирграм потер грудь.
— Что думаешь ты? — произнес Император с тем же отстраненным спокойствием, что и прежде.
— Я?
— Ты. Чужак. Ты не знаком с нашими обычаями, но здесь вновь использовали вашу силу. И ваш дар.
И за это с Ирграма тоже спросят. Проклятье! Господин опять же недоволен будет.
— Я думаю, что эта девочка действительно не является вашей дочерью. Она приходится вам родней, но весьма дальней. Будь иначе, зелье вовсе не сработало бы.
— Сколь дальней?
— Она не племянница. Возможно, внучатая племянница? Или троюродная сестра? Не возьмусь утверждать. Чем дальше, тем сложнее установить степень родства. Да и надо ли? Сколь я понял, женами Императоров становились лишь те женщины, что принадлежали к высоким родам?
Император и Верховный кивнули.
— Их не так много. И за годы почти все они стали друг другу родичами.
— Истинно так, — тихо добавил Верховный.
— Она выглядит, как моя дочь, — Император сцепил руки и, поднятыми, коснулся краев маски. — Почему?
— Полагаю, — об этом Ирграм тоже думал. Вот с того момента, как понял, так и думал. Он откашлялся, поскольку голос вновь ослаб. — Полагаю, что дело вновь же в магии. Есть заклятье, весьма редкое и сложное, но не сказать, чтобы вовсе неисполнимое. Оно называется «Зеркало». И позволяет сделать двух или даже трех людей неотличимыми друг от друга.
— Зачем? — сухой вопрос и в желтых глазах мерещится раздражение.
Его злит Ирграм.
Но злость сдерживают.
— Высокие рода не всегда живут в мире. И бывает так, что нужно укрыть истинного наследника.
Взгляд темнеет, и Ирграм ощущает, как растет гнев в человеке, что скрывает свое лицо за маской. Что за нелепый местный обычай? И из упрямства Ирграм не отводит глаз, смотрит и продолжает говорить:
— Времена давно уже изменились, но заклятье появилось тогда, когда тайные войны едва не привели к падению города. Оно не забыто, но используется сейчас крайне редко. Цена высока.
— Какова?
— Для создания копии нужна Слеза неба. Чистая. Крупная. Не потерявшая своей природной силы. Те, что были сохранены и наполнены силой вновь, уже не годятся.
— И вправду высока.
Император молчал. И Верховный застыл, не шевелясь, словно опасаясь малейшим движением нарушить чужие мысли.
— Девочка будет жить?
— Она не умрет от проклятья, — осторожно ответил Ирграм. — Несколько дней она будет слаба. И лучше, если продолжит принимать зелье.
— То, второе, заклинание?
— Думаю, отчасти оно и защитило. Слезу неба врезают в тело, и сила её хранит личину. Эта сила и удержала первый удар, а после впитала в себя темную энергию, чем дала нам время. Дальше тело справится само, но обличье изменится. Не уверен, что она станет собой, но и нынешнюю личину утратит.
— Хорошо.
И снова молчание. Собственное сердце бьется о ребра, и под мышками становится мокро. Струйки пота текут, и дыхание становится хриплым.
— Ты будешь молчать, маг.
Ирграм склоняет голову.
Если молчать, то его оставят в живых? Господин не допустил бы такой ошибки.
— Я могу принести клятву.
— Принесешь. И будешь молчать.
— Девочка?
Дерзкий вопрос. Ненужный. Не стоило задавать его, но в желтых глазах почудилась тень одобрения.
— Вы позаботитесь о ней. Пусть твой целитель находится при ней неотлучно. И проследит, дабы она поправилась так скоро, как это возможно.
Петлю на горле будто ослабили.
— Мы не убиваем детей, — произнес Верховный мягко. — Ибо дети пребывают под защитой Богов. И тот, кто дерзнет поднять руку на ребенка, будет проклят ими. Жизнь его будет коротка, а смерть страшна.
В том, что смерть человека, затеявшего эту игру, будет страшна, Ирграм поверил.
И богов не нужно. Императора хватит.
— Она пришла ко мне дочерью. Она останется дочерью по праву духа. Когда дитя окрепнет и болезнь более не будет угрожать жизни её, я дам ей имя.
Наверное, это было очень благородно.
Или глупо.
Или и то, и другое сразу?
— Но сейчас ты вернешься в её покои, — Император поднялся. Ирграм поспешил согнуть спину, которая даже заскрипела от усилий. — Ты будешь искать. Одно проклятье. Другое. Третье. Все, что покажется тебе иным, странным, внушающим подозрение. Ты можешь позвать своих людей, но тогда ты будешь нести ответ за них, ибо неосторожное слово, произнесенное чужим языком, будет стоить тебе твоего.
— Я… понимаю.
— Тогда хорошо. Иди.
Ирграм попятился к двери.