— Хорошо.
Во взгляде жреца читался вопрос.
— На нас обычные болезни воздействуют слабо. Но и мы, и все, кто побывал здесь, тоже должны будем выдержать время.
— Император?
Сложный вопрос. Болезни не знают исключений.
— Если это возможно.
— Возможно, — сказал жрец. — Я передам ваши слова.
— Хорошо.
Ирграм встал в центре комнаты, сплетая тонкое заклятье. Он и сам-то не знал, что именно ищет. Но ведь проклятье не появилось само по себе.
Его принесли.
Его укрыли.
Его усыпили, заставив ждать своего часа. Какого?
Сеть получалась кривоватой, неровной, будто бы он, Ирграм, вновь вернулся в прошлое, будто утратил все свои навыки. Нет уж. Усилием воли он выправил силовые потоки.
И заставил сеть развернуться.
Тончайшие нити расползлись по покоям, коснулись пола и стен, потянулись вдоль их, спеша выпустить чувствительные щупы.
— Это красиво, — тихо произнес жрец.
— Что?
— Ваша сила. Красиво. Только цвета они разного. Так нужно? — он указал на опустевшую кровать. — Там другие. Это из-за проклятья?
Ирграм чуть склонил голову.
— Вы видите? — уточнил он очевидное.
— Да. Это мой дар.
Все-таки они иные, мешеки. Маги силу не видят, но воспринимают, хотя тоже цветом. И выходит, что, возможно, не такие и другие? Что дело в обучении? Его вряд ли учили.
— Так это из-за проклятья?
— Да. Это сеть, она чувствительна к силе, которая разлита в воздухе. В той или иной мере сила присутствует практически везде. Однако она распределена неравномерно. И в воздухе или естественных предметах её меньше, чем в тех, что были сотворены человеком. А уж в тех, которые изначально наполнялись силой, её особенно много.
Жрец кивнул.
— А цвет?
— Цвет говорит о том, что за сила была использована. Как правило, целительские потоки имеют зеленый окрас, причем многих оттенков, что знающему человеку скажет об особенностях данного целителя.
— Зеленый тоже есть, немного.
— Это эхо моего воздействия.
— Он очень темный.
— Я все-таки не целитель изначально.
— Желтый?
— Вероятно, способность повелевать пламенем, или металлами. Здесь многое все же неясно. Наше знание остаточно, мы владеем лишь малой частью того, чем обладали Древние, — это должно быть место так влияет на Ирграма. Он стал слишком уж откровенен.
Зато источник нашелся.
— Черный, — сказал жрец, когда Ирграм поднял с кровати леопарда, сшитого из лоскутов настоящего меха.
— Это проклятье. Они чаще всего видятся черными, словно обгорелыми.
— Любимая игрушка.
Леопард в руках расползался. Лопались прогнившие нити, рассыпалась ткань, и драгоценный золотой глаз вывалился из глазницы. Зато из лопнувшего брюха на руку Ирграма упала пластина. Золото.
Тонкие дорожки рун.
И капля выгоревшей слезы Неба.
Кто-то действительно очень хотел убить эту девочку. А также остальных. Второй источник обнаружился на дне небольшого бассейна, в котором лежала, раскинув руки, очень красивая женщина. Её кожу покрывали алые пятна, но лицо оставалось нетронутым. Глаза и те уцелели. И женщина казалась спящей.
А лилия, которую она сжимала в руке, угольно-черная лилия, живой.
— Не стоит прикасаться, — Ирграм перехватил руку жреца. — Она и была источником.
— Это Теякапан, — жрец руку убрал и посмотрел вопросительно. — Любимая подруга Милинтики, которой было дозволено взойти на ложе Императора.
И навещать его дочь.
— Вы уверены?
— Взгляните на её руки. Не теми глазами, что вы смотрите, а так, как вы видели силу.
Жрец нахмурился.
— Я не всегда её вижу.
— Всегда. Но ваш разум привык полагаться на обычное зрение. Попробуйте закрыть глаза и сосредоточьтесь.
Он повиновался.
— Её руки, — воскликнул он спустя мгновенье. — У нее черные пальцы!
— Проклятье оставляет след на всех, кто коснулся его, — согласился Ирграм, выдохнув. Повезло, что парень из видящих. Все-таки подруга покойной жены императора.
Наложница.
Возможно, рассчитывавшая на нечто большее? Или она не знала о проклятьи?
Но зато понятно, почему убрали и остальных. Кто бы ни вручил ей игрушку, он позаботился, чтобы женщина замолчала.
— Почему она такая? — жрец то открывал, то закрывал глаза. Морщился. Переключаться было неприятно, но тут ничего не поделаешь. — Не как остальные?
— Потому что она их убила.
Но тоже не понятно. Этого проклятья хватило бы и на девочку. Зачем два? Одно «Черной крови», и второе — «Молчащего места». С другой стороны, девочка жива. И если от «Крови» её защитило «Зеркало», то как она уцелела, когда раскрылся проклятый цветок, который женщина сжимала в руке?