Миха молча сунул прутик с мясом детенышу.
И дикарь вновь одобрил.
Детеныши должны хорошо кушать и тогда вырастут сильными охотниками. Они добудут много мяса и никто в племени не узнает голода.
— О, не стоило, я для него потроха оставил. Этого хватит, — старик уже облачился в штаны, которые подвязал кожаной веревкой.
— Пусть. Ест.
Миха снял детеныша и задвинул за спину, точнее Ица сам спрятался.
— Совершенно дикий. Воспитывать и воспитывать, — старик вздохнул. — Ума не приложу, зачем он барону понадобился.
— Для меня, — подал голос Джер, обнюхивая палочку. Брезгливость в нем боролась с голодом и явно проигрывала. — Отец сказал, что эта тварь поможет пробудить во мне силу.
Он осторожно вцепился в мясо.
Сглотнул.
— Соли нет.
— И не будет, — заверил Миха, пробуя мясо. Что сказать, дикарь не был столь придирчивым, поэтому отсутствие соли и вообще каких бы то ни было приправ ему не мешало наслаждаться тонким вкусом гадючьего мяса.
И Миху даже не мутило.
Ели молча. Некоторое время. Старик медленно и тщательно пережевывал каждый кусок, а вот Джер, позабыв про капризы, заглатывал мясо кусками. Словно боялся, что оно закончится.
Ица держался за спиной Михи.
Сопел.
— Рассказывайте, — велел Миха, почувствовав, что голод отступает.
Спорить не стали.
Джер зевнул и не стал отмахиваться, когда старик протянул ему сморщенный корешок.
— Засунь за щеку и медленно рассасывай. Русалий корень, — пояснил он. — Придаст сил и отгонит лихорадку. Что же касается истории нашей, то, боюсь, моя роль в ней невелика. Мне было велено препроводить господина Джеррайю в город и проследить, дабы сделка, им совершенная, была оформлена по правилам.
Миха перевел взгляд на мальчишку, который едва не подавился корнем. Он поспешно вытер рот рукой и заговорил.
— Наш маг, который… которого…
— Больше нет?
— Точно. Он сказал, что у меня имеются задатки. Что дар. Слабый, но есть. И что нужно его раскрыть. Сперва сам пробовал. Но не выходило. Я старался.
— Теперь понятно, — старик склонил голову.
— Да что тебе может быть понятно!
— До недавнего времени господин барон был одинаков ко всем своим сыновьям. И ходили упорные слухи, что его благосклонность к Дагомару выше, нежели к вам. Но это лишь слухи.
— Ублюдок!
— Законность рождения вашего брата не вызывает сомнений. Да и ваш отец признал его.
Мальчишка глянул исподлобья.
— Мама сказала, что он поклялся оставить фьеф мне! Когда женился на ней!
— Все верно, — старик сел, растопырив колени, и положил на них руки. — Однако вашему отцу принадлежат весьма обширные земли, из которых можно выделить наследуемый малый фьеф.
Джеррайя засопел.
— Почему?!
— К сожалению, мысли господина барона мне неведомы, — старик пошевелил губой. — Полагаю дело в вас, господин. И в вашем брате. В братьях. Никто из них в полной мере не унаследовал ни силы, ни умения барона, ни его стремления стать хорошим властителем.
— Это как?
— Так, как вам говорили наставники. Заботиться о фьефе и людях, что проживают на нем. Быть защитником и опорой. Судьей и вершителем закона.
Мальчишка скривился.
— Ваш брат проявил куда большее старание в постижении наук, тогда как вы, несомненно, превосходите его в силе.
— Он засранец.
— Возможно, — не стал спорить старик. — А вы весьма самолюбивы и склонны к пустым развлечениям. Вашего отца огорчало и ваше поведение, и компания, которую вы собрали. Равно как и ваше стремление проводить время праздно.
— Я, между прочим, баронет! Мне положено!
— Вам положено знать, сколько зерна в ваших хранилищах, сколько коней на конюшнях, сколько железа свозится в кузницу, и сколько доспеха создается из него. Сколько налогов собирают с земель в том или ином виде, и какую часть их надлежит передать Совету. И это лишь малая часть из того, что вам положено, — голос старика был сух и строг.
Мда, а казалось бы, родился баронетом — живи и радуйся.
— Ваше умение стрелять зайцев никак не поможет сохранить фьеф.
Сопение усилилось.
— Однако если у вас имеется дар, это многое меняет.
— Ты и моего брата не любишь, — заметил Джеррайя.
— Это не имеет значения.
— Не скажи. Отец тебя слушает. И не даром отправил со мной. Он… он хотел посмотреть, как я справлюсь?
Старик склонил голову.
— А я все испортил! — мальчишка часто заморгал и отвернулся.
— Вы живы. Вы приобрели ту вещь, за которой вас отправили. И сохранили её в целости.