Мальчишка тряхнул светлой гривой.
— А если… если он… если отец… с отцом…
— Это тоже вполне возможно.
— Тогда Дир объявит себя наследником!
— Допустим.
— А я?
— А вы отправитесь в Совет и заявите протест. Вас поддержит ваша матушка и её родня. Хочу напомнить, что у вашего брата подобной поддержки нет. И с куда большей вероятностью Совет проявит благосклонность к вам, нежели к нему.
— Совет, благосклонность, — Джер взмахнул веткой. — Это все как-то… не знаю! Не так!
— А как надо?
— Ну…
— Вызвать его на поединок и сразить в честном бою?
— Допустим.
— Или сперва осадить замок с отрядом верных рыцарей?
— Да!
— При этом вытоптать поля, сжечь пшеницу и ячмень, оставить людей без урожая, а, возможно, и без крова.
Джер засопел.
— К тому же, где вы возьмете рыцарей? Конечно, ваши дядюшки будут рады помочь вам в этакой мелочи. Ссудят, что денег, что людей. Но ссуды придется отдавать. Поверьте старому человеку, заступничество в Совете обойдется куда как дешевле.
— А думаешь, Дир так просто возьмет и согласится?!
— Нет, не просто. Но да, согласится. В конечном итоге. Иначе ему тоже придется искать где-то людей. А это дорого. И если Совет объявит его вне закона, дав право всякому поразить отступника и получить в награду вольный фьеф, то жизнь вашего брата будет весьма коротка.
Миха хмыкнул.
— Так уж вышло, — старик обратил внимание на Миху, — что баронства возникли на границе с Империей. Мы были вынуждены выживать. Год за годом сражаться со свирепыми мешеками.
Свирепый мешек едва не подавился мясом.
— И выстоять могли лишь в единении. Потому в незапамятные времена и возник союз вольных людей, не желавших подниматься на жертвенные алтари. С тех пор много времени прошло, однако слово Совета и Закон его по-прежнему стоят над любым из нас. И ваш брат не посмеет преступить черту. Правда…
Старик сделал весьма выразительную паузу.
— Говори уже, — буркнул Джер.
— Он вполне может воспользоваться законом и оспорить ваше право.
— Он ублюдок!
— Отнюдь. Пусть и рожден он был вне брака, однако позже, после вашего появления на свет, мой брат взял-таки эту женщину в жены, а также признал всех своих детей. И с точки зрения закона это несколько уравнивает вас в правах и притязаниях.
Услышанное мальчишке определенно не понравилось.
— И это дает вашему брату право бросить вам вызов.
— Я его прибью!
— О, если бы речь шла о благородной схватке, я бы не усомнился в вашей победе, господин, — и снова сказано это было с немалою издевкой. — Однако Совет мало волнуют военные подвиги. Речь пойдет о знании законов. О ваших землях. О том, кто из вас более достоин управлять ими. В конце концов, воинов и купить можно. Если есть деньги.
— Но… это как-то неправильно!
— Возможно, но так и есть. К слову, прецедентов пока не случалось, однако закон есть закон. И это единственный способ оспорить ваше право. Реальный способ. И если ваш брат, представ перед Советом, покажет себя более знающим, более способным, более… готовым прислушиваться к просьбам Совета, решение будет принято в его пользу.
Джер затряс головой.
— Но, полагаю, в настоящее время он надеется решить все более простым способом.
— Мы должны попасть домой!
— Господин?
— Ты… ты так спокойно обо всем рассуждаешь! Будто мы не люди! Я, он… отец! Он ведь убьет отца, верно?
— Не сразу, полагаю. Все же его происхождение… вызывает вопросы.
— Но убьет!
— Если мой брат будет столь неосторожен, чтобы объявить его наследником.
— Вот! Мы должны успеть! Понимаешь? — Джер повернулся к Михе и за руку дернул. — Должны добраться до дома раньше, чем это случится! А там…
Там мальчишку будут ждать.
Миха бы точно ждал. На всякий случай.
— Сколько твоему брату?
— Восемнадцать, — Джер скривился. — Его мать была из тех девок, которыми в походе пользуются.
— Юная Эльса всегда любила вашего отца. И ради этой любви отказалась от семьи, дома и доброго имени. Она остригла косы и записалась в отряд лучником. Правда вскрылась не сразу. Но когда вскрылась, то мой брат не мог не ответить любовью на любовь.
На щеках Джерра вспыхнули алые пятна.
— Но не женился, — уточнил Миха.
— Нет. У него был долг.
А у нее, надо полагать, не было приданого, что несколько осложняло исполнение долга.
— Однако он сдержал слово. И когда старшая жена родила ребенка, ввел в дом и Эльсу. Младшей, но законной супругой.
Наверное, этот барон был порядочным мужиком.
Но дело не в нем.
Дело в том, что вряд ли мальчишка восемнадцати лет, пусть даже взрослый по местным меркам, сам рискнет ввязаться в такую игру. И ладно, разбойники. Их он найти мог. Чтоб нагадить меньшому братцу чего только не сыщешь. Но вот та парочка, особенно Лучник с его стрелами, магов убивающими, они — не детский уровень. Стало быть, есть кто-то, кому очень не нравится Джер, то ли сам по себе, то ли в качестве наследника.
И о чем это говорит?
Кроме того, что мальчишка губы кусает, того и гляди разревется от бессилия.
— Завтра, — вздохнув, сказал Миха. — Пойдем. Если дорогу знаешь.
Старик склонил голову.
Дорогу этот Сусанин точно знал, вопрос в том, куда она приведет?
Найти путь на женскую половину оказалось не так и сложно, как и остаться незамеченным. Легкий полог, и вот уже встреченный слуга кривится, отворачивается, сам не понимая, что же обеспокоило его в той далекой тени.
Да и была ли тень вовсе?
Дверь.
Стража, которую Винченцо просто-напросто усыпил.
Лестница. Комната.
Миара, которая сидела на краю роскошной постели, разглядывая людей, лежавших рядом. Облаченная в одну лишь белую рубаху, она казалась на удивление хрупкой, беззащитной.
— А я уже ждать устала, — пожаловалась она, вытянув ножку.
— Извини. Поили.
— Вином?
— И травами. До сих пор мутит. А вот зелье из наших, точно.
— Лабораторий?
— Из города, — Винченцо переступил через служанку, которая вытянулась перед порогом. Спит? Мертва? Так и не понять. — У тебя что?
— Ничего интересного, — она сморщила носик. — Обычная вытяжка из корня сон-травы.
Это не та ли, которая способна погрузить в безвозвратный сон? Всего пара капель и простенькое, детское даже заклятье.
— И вот еще, — Миара подняла жемчужный браслет в виде змеи. В глазах её поблескивали алые камешки. — Собирались на поводок посадить.
Она позволила змее упасть на раскрытую ладонь. И Винченцо зашипел, когда руку словно льдом сковало. Пальцы и те онемели.
— Что это за дрянь?
— Вот и мне интересно, — задумчиво произнесла Миара. — А главное, откуда она здесь взялась? Тем более с нашим-то клеймом.
Винченцо перехватил браслет за застежку, поднял, поднес к глазам. И вправду клеймо мастерских Ульграх стояло. От браслета же тянуло силой, но какой-то не такой, будто искореженной, свернутой в пружину.
— Спросим? — предложила Миара, спрыгивая на пол.
Она обошла одну лежащую женщину, наклонилась, всматриваясь в её лицо.
— Эта о чем-то волновалась, и совсем не обо мне, — сказала она, ткнув её пальцем в лоб. Задумалась ненадолго.
Хмыкнула.
— А ещё её травят. Интересно, она знает?
— Разбуди и спросим.
— Шуметь станет.
— Это исправимо, — Винченцо бросил браслет на столик, в раскрытую шкатулку, где виднелись еще какие-то побрякушки, но, судя по ощущениям, обыкновенные. — Полог поставлю.
Миара кивнула.
Она села на женщину, положив обе руки на её живот, и закрыла глаза.
Так и сидела несколько мгновений. А потом с размаха ударила по щеке.
— Ты не спишь, — сказала она жестко. — Я слышу.
— В-в-ведьма! — просипела женщина, пытаясь уползти, но Миара стукнула её по лбу.