Он имеет в виду город магов.
Проклятый.
А и вправду проклятый. И как Ирграм того не понимал. Он осторожно коснулся шеи, на которой ощущалась петля ожогов.
— Маска была утрачена, и Император погиб. Старший сын его пытался удержать власть, однако боги отвернулись от нас. И случилась смута, которая длилась без малого дюжину лет. Много крови пролилось и вовсе не на алтарях.
Верховный коснулся карты.
— И нашлись те, кто пожелал воспользоваться случаем. Так возникли земли, ныне называемые Вольными баронствами.
На карте эти баронства тоже имелись. Стало быть, карту, пусть и созданную в древности, ныне используют и обновляют. Баронства выглядели узкой полосой, окаймлявшей империю.
И отделявшей её от магов.
Или магов от империи? Может, в этом их смысл? Город никогда не пытался править людьми. Он существовал сам по себе, вынуждая прочих подстраиваться под его нужды.
И баронства в том числе.
— Их довольно много, — Ирграм подошел к карте. Надо же, какая удивительная точность! И главное, здесь присутствуют даже земли де Брассов, которые и появились-то лет десять тому, когда более крупное баронство было разделено между наследниками.
Верховный ждал продолжения.
— Формально баронства существуют сами по себе. Каждое имеет собственные законы и подчиняется своему властителю, — в голове все еще была та же легкость, что и в теле. — Однако все более-менее серьезные вопросы решает Совет. Собирается он раз в три года или чаще, если кто-то сочтет нужным созвать. Но такое случалось редко, лишь перед угрозой войны. Или мора.
Руки почему-то дрожали.
— Маги поддерживают баронства, — сказал Верховный.
— Именно. Та война и для нас не прошла даром. Многие погибли. И город едва не пал. Баронства нам выгодны.
— Они воюют.
— Именно, — как, оказывается, просто, когда нет нужды подбирать слова, бояться, что одно, произнесенное неосторожно, может быть понято превратно.
Интересно, если избавиться от слуг и свиты, спасет это Ирграма?
— А вы даете им оружие.
— Именно.
— Она там, — указка скользнула по извилистой линии. — Мы установили путь, по которому провезли девочку. Её не решились убить.
А в городе не стали бы рисковать, оставляя в живых.
Что правильно?
Голова кружилась все сильнее, и Ирграм отступил к креслам.
— Гнев богов падет на тех, кто осмелится пролить благословенную кровь. Но и держать её при себе не рискнули.
— Отдали торговцам?
— Именно. Отправили в ваш город.
Где изредка, но появляются рабы с той, иной кровью. Их мало, и потому подобный товар всегда вызывает интерес. А тот заканчивается в лабораториях.
У девочки мало шансов.
— Что нужно сделать?
— Тот, кто указал путь, слеп за чертой границы, — указка скользнула по узкой речушке. — Ты поедешь по пути каравана. Ты найдешь тех, кому продали дитя. И выкупишь её.
Просто.
Слишком уж просто, чтобы быть правдой.
— И ты никому не скажешь о том, кто она есть, — завершил жрец.
— Если она попадет в город, — Ирграм замялся, не зная, как сказать. — Там мне сложно будет сделать что-то. Далеко не все готовы будут расстаться с интересным… экземпляром. Деньги не важны.
— Но кое-что другое вы весьма цените.
Жрец взял со стола шкатулку, откинул крышку и перевернул. На пол посыпались сизоватые необработанные камни, столь крупные, что Ирграм глазам не поверил.
— Скажешь тому, кто владеет ею, что Империя найдет чем заплатить.
— А если…
Она ведь может и не доехать. Дети хрупки. Слабы.
Дороги опасны.
Город еще опаснее.
— Поспеши, — мягко улыбнулся маг. — Тот, кто слышит кровь, говорит, что она еще рядом с границей. И если ты поспешишь.
— Почему вы сами не… — Ирграм наклонился и поднял камень. Большой. С куриное яйцо. Сколько такой может стоить?
В голове не укладывалось.
— Нас не любят. По ту сторону границы. Нужен кто-то, кто не будет отличаться от обычных ваших людей. И кто-то, кому мы доверяем. Кто-то, кто знает достаточно много, но не спешит распорядиться своим знанием. И кто-то, способный оценить оказанное доверие.
Чуть тише Верховный добавил:
— И свободу.
Глава 34
Рассвет в очередной раз растопил туманы, открыв знакомые уже глазу пустоши. Солнце, пусть только-только выбралось на небосвод, пригревало.
Щурился старик.
Ица привычно держался рядом с Михой, время от времени поглядывая на него. И на чумазом лице мальца появлялось выражение презадумчивое. Правда, палец в носу несколько портил момент, но что поделаешь.
Джеррайя был полон решимости.
Он смотрел на болота мрачно, насупившись и закусив губу.
— Идти стоит туда, — старик указал в сторону, обратную той, где находился сожженный остров. — Конечно, получится несколько дольше, но, если не изменяет память, то выйдем к речушке. А там и лодку поискать можно будет.
— Зовут тебя как? — поинтересовался Миха, прикидывая, встречал ли на пути своем реку. Он ведь шел примерно оттуда, куда указывал старик.
— Такхвар, — ответил старик, прищурившись. — Отец мой был из пришлых. Мать его имя дала. Но все называют меня Тихварем.
— Такхвар, — Миха повторил это имя, пробуя на вкус. Доверия к старику не особо прибавилось, но следовало признать, что сам он, если и выйдет из болот, то не факт, что туда, куда надо. — Веди. Сумеешь?
Такхвар склонил голову.
— Здешние болота возникли еще до начала времен, — его голос разносился над седою равниной. — Сказывают, что существовали они еще до той проклятой ночи, когда небеса пролились на землю огнем. И помнят Древних.
Он шел, безошибочно выбирая тропу, той легкою походкой, которая выдавала немалую сноровку, быть может, несколько утраченную, но не позабытую вовсе.
— На древних картах остались они, но куда большие. И думаю, куда более опасные. Ныне же по краю их пролегли многие пути.
Джеррайя брел. Медленно, упрямо, стараясь ступать по следам старика, что было глупо — только проваливался.
— Сердце же по-прежнему сокрыто от взоров людских. Говорят, что там, средь трясин, пути сквозь которые были забыты, стоит башня, возведенная Древними.
— С сокровищами? — уточнил Джер, вытаскивая ногу.
И поморщился.
Рана его затянулась, зарубцевалась даже, оставив на коже жирный красный шрам, однако ступать на ногу все еще было больно. Миха за мальчишкой приглядывал.
За обоими.
— Как знать? — старик остановился, делая вид, что устал, но на деле позволяя мальчишке приблизится. — Когда-то отец моего брата, барон де Варрен, сказывал, что в годы юности его, случилось ему заплутать на болотах. И тогда-то чудом и волей богов он преодолел трясины, дабы оказаться пред островом. И своими глазами он видел башню, возведенную из белого железа.
Миха успел подхватить мальчишку, который оступился и едва не растянулся на мхах.
— Он провел ночь подле неё, а после вышел, так и не осмелившись заглянуть внутрь.
— И зря, — Джер тряхнул плечом, избавляясь от руки и помощи.
Ну-ну, надолго ли его хватит.
— Отнюдь, — старик поднял ладонь к глазам и прищурился, вглядываясь куда-то вперед.
Миха тоже посмотрел.
Ничего. Солнце уже почти достигло зенита, повисло огромным шаром. И жарко. И душно. Над болотами поднимается марево раскаленного воздуха, и все-то вокруг кажется зыбким, ненастоящим.
— Его старший сын и наследник дал клятву, что однажды проделает тот же путь. И что переступит порог заклятой башни.
Запахи тоже смешались. На солнцепеке багульник горит, распостраняя вокруг терпкий злой аромат. Дышать им надо с опаскою, ибо скоро начинает болеть голова.
— Он мечтал принести в дом сокровище. Подобное тому, что дало начало роду де Варрен.
Старик смахнул жирную лосиную муху, что ползла по потной коже.
— И сдержал слово.
— Да? — Джер, присевший было, вскочил. — Он добрался? Он заглянул?!