То есть барона.
— Прожил бы он недолго.
— Но…
— А мы и того меньше, подозреваю.
— Он ушел. И я должен был следом. Я видел его. Душу. Дух, — щека Такхвара дернулась, явно увиденное не слишком порадовало. — Путь. К… в… в Бездну! Проклятье!
Он посмотрел на Ицу.
— Ты… ты…
— Благодаря ему, ты жив, — заметил Миха, слегка напрягшись. Не хватало еще мальчишку обвинять. Вот и делай, называется, добро людям. — Правда, как надолго — не знаю.
— Долго, — пояснил Ица и зевнул широко-широко, явно не впечатленный этаким эмоциональным выплеском. — Потом. Еще. Совсем долго. Много и много.
Он растопырил пальцы на обеих руках и помахал.
— Видишь, как все хорошо сложилось.
Старик упал на колено и склонил голову перед Джером:
— Прими мою клятву, господин.
Господин растерянно поглядел на Миху. А он что? Он в местных реалиях не разбирается.
— Сам решай.
— Я… Джеррайя де Варрен, волей богов барон де Варрен, хранитель земель, принимаю твою клятву. Встань и служи мне верой.
Вот так-то лучше.
— Если все, — Миха тоже зевнул. А что, ночка предыдущая нервною выдалась, день и того не лучше. Так что самое время вздремнуть пару-тройку часов. — Тогда завтра пойдем.
— К-куда?
— Баронство твое искать. А то что это за барон и без баронства?
Глава 40
И вновь двор замка.
Погребальный костер, который разложили на месте старого. Даже подумалось, что есть в этом нечто до боли символическое. И даже романтическое. В духе тех историй, которые чернь любит, когда все умирают, но красиво. В нынешней смерти особо красоты не было.
И в костре.
Но хоть дождь не шел, а то этак, с похоронами, и простудиться недолго.
Миара стояла, задумчиво глядя, как суетятся слуги, таская кувшины с черным земляным маслом. То лилось на дрова щедро, так, словно баронесса опасалась, что костер не займется или сам барон, которого возложили на помост, как был, в доспехе, восстанет.
Но вот слуги унялись.
И жрец в простом сером облачении завел тоскливую песнь. Голос у него был высоким и несказанно раздражающим. В Городе богов вспоминали редко, да и ни к чему оно.
Баронесса вот слушала.
Стояла, сцепив руки, глядя на гору дров и помост, и улыбалась. Едва заметно, так, что и увидеть-то эту улыбку можно было, лишь приглядевшись.
— Что думаешь дальше? — поинтересовался Винченцо.
Миара тоже глядела на дрова, правда, сосредоточенно так. И отвечать не стала.
— Надо уходить.
— Зачем? — она соизволила повернуться.
— Затем, что изначально мы собирались уйти к мешекам.
— Изначально мы собирались уйти от отца. И мы ушли.
— Не так и далеко.
— Хватит. Ему точно осталось недолго.
— А Теон?
— Поверь, найдет, чем заняться, — она прижала палец к губам, когда пение жреца оборвалось. И все-таки до чего мерзкий у него голос. Просто нервы дерет. — А здесь, если подумать, даже лучше. Мешеки чересчур ненадежны. Да, может, есть у них источник, но может, что и нет. Может, захотят они договориться с нами, а может, отправят на алтари. Или еще что похуже. Там мы все одно будем зависеть от милости императора.
— А здесь?
— Её сыну скоро исполнится пятнадцать.
— Тебе двадцать пять!
— И что?
— Ничего, наверное, — Винченцо заговорил тише. — Баронесса не обрадуется.
— Возможно. Но она так слаба… её ведь долго травили. И теперь это все знают. Никто не удивится, если сердце не выдержит.
— Пожалуй, — вынужден был согласиться Винченцо.
— На самом деле, думаю, мы вполне можем с ней договориться, — Миара запахнула полы подбитого мехом плаща. — Мне она показалась разумной женщиной. И сама намекала, что будет не против обрести достойных союзников.
Молитва оборвалась.
Взмах руки.
И человек с факелом подходит к костру. Но тот вновь упрямится, пламя дрожит, касается дров и отступает, в чем видится дурная примета. Оборачивается баронесса.
— Помоги, — шепчет Миара. И Винченцо сдается.
Не так много и надо этому огню. Мгновенье, и вспыхивает, поднимается белой стеной, заставляя человека отшатнуться. И снова шепчутся, опасливо так.
Смотрят.
Пускай.
— Потом поговорим, — обещает Миара. И взгляд её вперивается в это пламя. Дым тянется к небу и запаха почти нет. Это хорошо. Запах сожженного трупа всегда мерзостен.
Разговор и вправду продолжается, но уже в покоях баронессы. Здесь прохладно. Каменные стены, слегка прикрытые тонкой тканью гобеленов. Еще один застыл на станке, и свисают бахромой драгоценные нити. Винченцо даже попытался разглядеть, что именно вышивала баронесса, но увидел лишь разноцветные пятна.
Сама она, переоблачившаяся в темное платье, на котором выделялись два ряда мелких пуговиц, опустилась на низкое кресло. Спина её была пряма. Голову прикрывал кусок белой ткани, прихваченный поверху витым шнурком. В руках баронесса держала четки и алые их камни поблескивали, как поблескливали и драгоценные пуговицы платья.
Выглядела она бледной, усталой, но весьма довольной.
— Спасибо, — она заговорила первой и говорила, глядя на Миару, будто Винченцо и вовсе не было в комнате.
Подали кувшин и кубки.
Блюдо с тонкими полосками теста, в которое завернули смесь меда, сушеных ягод и орехов. Нарезанный кубиками сыр. Сухое мясо.
Поминальная трапеза проходила внизу, в замке, и будет длиться всю ночь.
Таков обычай.
— Я, — она сложила руки на коленях, и белые, те почти сливались по цвету с тканью. — Я хотела бы просить вас задержаться. Возможно, и вовсе остаться.
— Зачем?
— Мой сын, — губы дрогнули и на долю мгновенье лицо баронессы исказилось. — Он… пропал. Его надо найти. Я приказала отправить людей. В город. Но возможно, он не там. Эта… эта тварь… твари… были уверены, что мой Джер мертв. Но он жив! И значит, он не там, где его ждут.
— И ты хочешь, чтобы мы его нашли?
— Я знаю, что маги могут!
— Не все, но… пожалуй, мы можем поспособствовать. Так, Вин?
Винченцо кивнул, хотя не испытывал ни малейшего желания тратить силы и материалы на создание гончей, тем паче, что вне лаборатории это невозможно. Во всяком случае такого голема, который протянет дольше нескольких дней.
Или не голема?
Есть куда более простые способы.
— Замечательно. Еще… возможно… я понимаю, госпожа, что мой сын вам не пара. Но у него есть дар. Спящий. И… маг говорил… обещал его разбудить.
— Как?
— Какой-то древний ритуал. Он сказал, что ему нужна кровь мешеков.
— Интересно, — промурлыкала Миара и подалась вперед, стало быть, ей и вправду было интересно.
— Я долго искала. Не могла найти. Мешеков не продают.
— Редко.
— Именно. Но мой отец… у него связи. И его человек прислал письмо. Что есть подходящий товар. Нужный. Дорого. Муж сомневался, но я настояла. Оплатила. Мой отец оплатил. Должен был. Но суть не в том. Джер уехал. И не вернулся. Если он жив… у него сила. Вы могли бы… могли…
— Выйти за него замуж?
— Именно, — выдохнула баронесса.
— Зачем? В смысле, вам-то зачем?
— Мой сын… он хороший мальчик, но он еще слишком юн. Он не справится. Вы… вы получите замок. Земли. Состояние. Де Варрены богаты. Их знают. С ними считаются. Считались.
Это было сказано тихо, почти шепотом.
— Думаете, перестанут?
— Джеру пятнадцать. Он ничего не знает. Он не маг. Дружина его примет, но лишь пока не появится кто-то сильнее. У меня есть братья. Старший наследует отцу. А вот средний…
— Не упустит случая помочь племяннику? — уточнила Миара.
— Верно. Боюсь, если он появится здесь, мы недолго проживем.
Вот уж верно, и ничем-то обычные люди от магов не отличаются.
— Сокровище, — Миара вытянулась в кресле и, подняв тяжелый серебряный кубок, поднесла к лицу. — Вы ведь знаете, о чем говорил ваш муж, верно?