— Eca! — хором воскликнули мужчины.
— Eca! — добавил Грант. — Eca!
— Помните, — сказал торговец, обращаясь к беспомощным Улле и Ленне, — Ваши владельцы должны быть полностью удовлетворены вами. Вы никогда, если только вам не скомандуют, не будете сопротивляться или противоречить им. За это Вам отрежут руки, или Вы можете быть замучены и убиты.
— Да, Господин, — с жутью в их голосах ответили девушки на гореанском, после перевода Джинджер.
Улла смотрела на мужчину, который победил и связал ее. Ленна разглядывала краснокожего, который точно так же поступил с ней. Ни одна из них, я думаю, не ожидала, что окажется настолько беспомощной так быстро, и с такой силой. Девушки обменялись взглядами, и затем отвели глаза друг от друга, покраснев и пристыжено. Они были крепко связаны, как женщины, и как рабыни. Не сомневаюсь, они задавались вопросом, каково это будет — принадлежать таким мужчинам.
Грант сел и начал разговор с другими сидящими мужчинами. Двое победителей все еще стояли рядом со своими призами. Грант делал вид, как будто ничего не произошло, как если бы это было только спортом с двумя порабощенными шлюхами, только представлением для развлечения его гостей.
Один из стоявших мужчин указал на Уллу, и сказал что-то. Другой, повторил фразу, указывая на Ленну.
— О? — откликнулся Грант, невинно.
Я улыбнулся сам себе. Тяжеловато для мужчины подчинить и связать голую женщину, и не захотеть ее. Я подумал, что Грант сможет получить превосходную цену за этих двух красоток.
Рыжеволосая девушка, всхлипывая, все еще лежала под молодым дикарем, сжатая в его руках. Она испуганно посмотрела на меня, а краснокожий, тем временем, уже снова, нетерпеливо, входил в ее тело.
Она здорово преуспела в пробуждении его интереса, было хорошо видно, как он ее желал. Он грубо повернул ее, с любопытством, то рассматривая со всех сторон, то время от времени, лаская, и ощупываю, и, вынуждая доставлять ему удовольствие. В углу ее рта выступило немного крови, раз или два парень хлестал ее по щекам. Я видел ее руки, казалось, они наполовину желают схватить и прижать его, а наполовину оттолкнуть назад. Он говорил с нею на языке Пыльноногих медленно и разборчиво.
— Да, Господин, — скулила рабыня по-гореански. — Да, Господин.
Меня развлекло, что юноша, как и очень многие люди, которым только один язык и знаком, настолько знаком, что кажется, что все люди должны, так или иначе, быть сведущими в нем, казалось, думал, что девушка должна, понять его, если только он будет говорить бы достаточно медленно и достаточно отчетливо. Грант, возможно, помог бы ей, но он был занят бизнесом. А у меня, хотя я и заучил несколько слов из языка Пыльноногих, было немногим больше понимания, относительно того, что говорит краснокожий, чем у девушки. Тон его голоса позволял предположить, что он не рекомендовал ей при ее красоте, заигрывать с владельцами, ибо они не склонны тратить время впустую на своих белых рабынь, я предпочитают приказать, чтобы она сделала что-то.
— Расслабься, — подсказал я девушке. — Выпусти саму себя. Чувствуй. Отдавайся.
Она смотрела на меня с испугом.
— Ты — рабыня, — напомнил я ей. — Отдавайся, и отдавайся полностью — как положено рабыне.
Тогда она, благодарно сжала юношу, и восторженно рыдая и дрожа, закинула свою голову на землю.
Я тогда видел, что мое присутствие, имело для нее запрещающее влияние. Она была на грани того чтобы отдаться целиком, но боролась со своими чувствами и самой собой, очевидно пристыженная тем, что готова отдаться как рабыня другому мужчине в моем присутствии.
Она вскрикнула с удовольствием, прижимаясь к краснокожему парню.
Рабыни должны отдаваться полностью, любому мужчине. Весь набор их ментальных качеств, если можно так выразиться, на мехах ориентируется на обеспечение владельца изумительными удовольствиями, и в их собственном случае, позволяет чувствовать это так богато и глубоко, насколько это возможно. И в конце, в бескомпромиссной и восхитительной капитуляции, подчиняясь полностью своему владельцу, получить судороги страсти от того, что она просто побежденная женщина, ноль, находящаяся в собственности и ничтожная рабыня.
Это очень отличается от поведения, свободной женщиной на мехах, конечно, с сопутствующими вредными последствиями для самой свободной женщины, поскольку любую женщину можно было назвать свободной, кто не отдан и не принадлежит. Свободная женщина, извращает свой характер в мехах, стараясь вести себя как культурное подобие мужчины, а не так, как она по своей природе должна поступать, как прислуга и рабыня ее Господина. Так что — неудивительно, что свободная женщина, обеспокоенная своей предполагаемой идентичностью, своим статусом, имиджем, достоинством и гордостью, часто бывает зажатой и сексуально инертной в мехах. Гореане говорят, что, если у Вас никогда не было рабыни, у Вас не было женщины. Так же есть тайное высказывание, среди гореанских мужчин, что любая женщина не женщина, пока ее не сделали рабыней. Свободная женщина, часто, просто боится чувствовать. Рабыня, с другой стороны, просто боится не чувствовать, поскольку тогда она может быть наказана. То же самое безразличие, которое может считаться достоинством среди свободных женщин, фигурируя в их соревнованиях тщеславия как, то, насколько хорошо они могут сопротивляться мужчинам, обычно является для рабынь поводом для наложения серьезного наказания.