— Он говорит о том парне, которого держали рабом в колонне наемников, они называли его Уртом, — растолковал я Гранту.
Грант пожал плечами. Он не знал об этом, так как прежде мы не разговаривали на эту тему.
— Был кто-то еще выживший?
— Взрослая женщина, — сказал Тыква, — та, что была с солдатами.
— Превосходно! — воскликнул я. — Это блондинка и прекрасной фигурой?
— Да она блондинка, но нам не разрешено смотреть, на ее тело.
— Это была Леди Мира из Венны, — пояснил я Гранту. — Превосходно! Отлично!
— Ты знаешь ее? — удивился Грант.
— Мы повстречались однажды, на дороге. Но теперь наша встреча, будет сильно отличаться от того раза, — засмеялся я.
— Что-то не так? — осведомился мой товарищ.
— Ничего, — на этот раз, я не стал объяснять.
Я был доволен, во-первых, что Леди Мира жива. Приятно, что такие женщины живут, особенно когда они закованы в цепи и ошейники. Во-вторых, меня развлекло, что деятельность очередного привлекательного агента Кюров внезапно и окончательно завершилась, причем столь неожиданным и прелестным способом. В-третьих, теперь ее можно допросить, и так или иначе, получить рассказ очевидца сражения, по крайней мере, в той части, что касалась ее лично.
— Где она? — потребовал я ответа у Тыквы.
— Там, позади того фургона, — указал он. — Мы держим ее там, так, чтобы не смотреть на нее.
Я вгляделся в Ваниямпи. Я не мог понять, почему они были такими.
— Задерите свою одежду, — приказал я им, — до талии, быстро.
Они пристыжено повиновались.
— Нет. Их не кастрировали физически. Просто это сделали психологически, через обучение, посредством Учения.
— Коварно, — пробормотал я.
— Да, — согласился Грант.
— Можете опустить свои платья, — разрешил я Ваниямпи. Они поспешно сделали это, разглаживая их, и краснея. Я понукнул свою кайилу к фургону, на который указал Тыква.
17. Раб
— Вы! — закричала, дернув ногам.
Приблизившись к ней, я стремительно и легко спешился.
— Почему Ваш кайиловый хлыст отстегнут? — спросила она с беспокойством.
Я сильно стегнул ее хлыстом, попав слева между шеей и плечом. Я не видел смысла в том, чтобы напрасно тратить время на уговоры.
— На колени, — приказал я.
Она встала на колени, быстро, но неуклюже из-за приспособления, надетого на нее. Она испуганно смотрела на меня. В ее глазах плескались слезы и удивление. Похоже, это был первый раз, когда она была, таким образом, поражена.
— Вы не отводите глаз от меня, — сказала она, поежившись.
— Это довольно трудно сделать, — признал я.
Я больше не мог, продолжать свое предприятие в второпях, как планировал. Ее очарование, просто, не позволяло мне этого.
Она была ошеломляюще красивой, и я стоял перед нею, смакуя ее красоту.
— Пожалуйста, — взмолилась она, со слезами на глазах.
Я медленно обошел вокруг пленницы.
Она мотнула головой, чтобы перебросить свои волосы вперед, на груди.
Хлыстом поднял волосы, и бросил их обратно за плечи. Она задрожала, когда кожа хлыста коснулась тела.
Я снова внимательно рассмотрел ее.
— Как Вы смеете рассматривать меня подобным образом? — возмутилась она.
— Ты красива, — объяснил я.
— Вы ударили меня, — упрекнула она меня.
— Действительно, твоя красота могла бы быть достаточной даже рабыни.
Она посмотрела на меня с удивлением и страхом.
— Да, — добавил я. — Это был лестный комплимент, с моей точки зрения.
— Вы ударили меня, — повторила она.
Я хлопнул хлыстом по своей ладони, и, усмехнувшись, сказал: — Да, и что?
— Вы ударили меня, как если бы я, был кайилой или другим животным, — возмутилась женщина.
— Да.
— Но я свободная! — воскликнула она.
— Ты, не кажешься, мне свободной, — заметил я.
Она стояла на коленях передо мной, абсолютно голая. Она носила импровизированное женское ярмо.
Он представлял собой обрезок крепкой жерди, приблизительно в два дюйма диаметром, и пять футов длиной, просверленный в центре и около краев. Обрезок размещался на тыльной стороне шеи девушки, и закреплялся на ней длинным шнуром из сыромятной кожи. Один узел был завязан на ее левом запястье, затем шнур проходил через сверление в левом конце ярма, и таким образом, запястье плотно подтягивалось к дереву. Тот же самый шнур, пройдя за ярмом и через центральное отверстие, был завязан узлом, чтобы предотвратить появление слабины слева, а затем пять раз был обернут вокруг шеи девушки, и, будучи снова завязанным узлом, чтобы не дать ослабнуть теперь уже вправо, возвращался через то же самое отверстие на тыльную сторону ярма, где шел к следующему отверстию в правой оконечности. Остаток шнура был продернут через последнее отверстие и затем, завязан и крепко удерживал правое запястье девушки на месте, вплотную к ярму. И вот теперь я мог полюбоваться полностью и аккуратно упакованной пленницей. Узлы около горла, что не позволяли шнуру дать слабину по направлению к рукам, служили двум функциям: во-первых, они держали запястья девушки плотно прижатыми к ярму, а во-вторых, пресекали любое нежелательное напряжение, которое могло бы появиться в петлях, наброшенных на шею. Задача этих петель держать горло девушки в ярме, надежно и плотно, но не вызывая дискомфорта, и не позволяя ей задушить саму себя дергая руками.