— Желтый Всадник, — объяснял дольше Грант, — это — Kahintokapa, что значит «тот, Кто Идет Перед», он из клана Casmu, или по-гореански — Песка.
— Он их вожак?
— Маловероятно, в отличие от остальных, он не принадлежит ко Всем Товарищам. Я думаю, что он приставлен к ним в роли наблюдателя, вероятно посланного вместе с молодежью, чтобы советовать и обучать.
Я кивнул.
— Как Ты мог заметить, он не находится в центре событий, — объяснил мой товарищ.
— Мне кажется, что их вожак, тот молодой воин, что интересовался рыжеволосой, не так ли? — спросил я.
— Вполне может быть, — отозвался Грант. — Я не знаю его. Он из клана Isbu, Малых Камней.
— Значит, того наблюдателя, Ты знаешь, — предположил я.
— Да, когда я последний раз был в землях Кайила, я встречал его на общем совете, вместе с Mahpiyasapa — Черными Тучами, гражданским руководителем клана Isbu.
— Похоже, что Ты не ожидал больших трудностей с Кайила? — спросил я.
— Я так не думал, — вздохнул торговец. — Именно для Черных Туч, я и привел рыжеволосую рабыню в Прерии. За такую женщину, если она достаточно ему понравится, он обещал мне пять шкур желтого кайилиаука.
— А я-то гадал, для кого Ты ее предназначал.
— Это так, — вновь вздохнул он.
— Значит, она должна быть продана вождю, — понял я.
— Да.
— Ты, дал ясно понять это нашему молодому другу? — спросил я торговца.
— Да.
— Тогда, почему она до сих пор у лап его кайилы? — не понял я.
— Нет! — закричал мой друг, и поспешил к нашему молодому дикарю, и другим Кайила, собравшимся вокруг него. Двое из них, выглядевших рассерженными, подскочили и схватили Кувигнаку. Грант боролся с их захватом, но без результата. Испуганная девушка, лежа на животе, продолжала свою работу, в этот момент она своими губами, зубами и языком сгрызала, облизывала и высасывала пыль и грязь с лап и ногтей кайилы.
Двое мужчин обменялись горячими и гневными словами. На попытку Гранта примирить и утихомирить дикарей, никто всерьез не воспринял. Конфликт уже подходил к точке кипения, и моего друга просто отбросили назад. Двое из воинов Кайила вытянули свои ножи. Я напрягался. Однако у торговца, хватило здравого смысла не злить их.
Даже находясь в состоянии гнева, он вдруг понял, что может быть убит.
Молодой воин что-то сказал девушке лежащей у лап его кайилы.
— Встань, быстро, — перевела Прыщи. — Стой прямо. Опусти руки вниз, ладони прижми к бедрам. Подними голову. Что бы ни случилось, не сопротивляйся.
Рыжеволосая повиновалась без малейшей задержки.
Молодой дикарь бросил украшенный бусами воротник одному из своих воинов, стоявшему недалеко от девушки, не мешкая, тот подошел к ней.
В этот момент Грант, на взволнованной смеси языков Пыльноногих, Кайила и гореанском, в гневе и смятении, снова начал протестовать.
— Кайила, — напомнил я Гранту. — Кайила!
Тогда торговец замолчал, покачал головой и, собравшись с мыслями, обратился, ясно и спокойно, на наречии Кайила, к краснокожему юноше.
Но было совершенно очевидно, что разукрашенный дикарь, сидящий верхом на высокой кайиле, сжимавший в руке копье и одетый в бричклаут останется непреклонен.
Тогда, более зрелый воин из сообщества Желтых всадников, тронул свое животное в сторону конфликта. Он, также, заговорил с молодым краснокожим, но тот только сердито покачал головой. Желтый Всадник сказал что-то, обращаясь к Гранту, и повернув свое животное, снова удалился на прежнее место. Я видел, что он был не доволен, но старался не показывать вида. Для него было не прилично, вступать в спор с более молодым воином, да еще из другого сообщества, к тому же у которого было меньше засчитанных купов. Также, именно этот молодой человек, и не он, Blotanhunka, был вожаком этого отряда Всех Товарищей.
Вожак сказал что-то своему товарищу, стоящему около рыжеволосой девушки, и жестом указал на беспомощную голую женщину, стоящую прямо перед ним, с поднятой головой и руками, плотно прижатыми к бедрам.
Мы с Грантом молча смотрели, как на горле девушки завязывают ошейник молодого дикаря.
Все, рыжеволосая рабыня была в ошейнике ее нового Господина.
Грант в отчаянии сжал кулаки.
Рыжеволосая девушка со страхом смотрела на своего нового хозяина. Он был высок, силен и красив в своей жестокости и дикости. Все ее тело казалось переполненным страхом, и эмоциями и возбуждением. Именно этому зверю, она теперь принадлежала. А еще, она понимала, что именно ее судьба была причиной вспыхнувшей напряженности. Несмотря на представленные аргументы, наверняка весьма серьезные, дикарь решил, что только он, и никто другой, будет владеть ей. А девушка знала, что она ничтожная рабыня, ставшая объектом необоримой страсти.