— Это невозможно, — крестится бабушка, и я обращаюсь к ней:
— Бабуля, я правда жива. Не плачьте, ладно? — но тут, как и в прошлый раз, их образы начинают расплываться, и я торопливо добавляю:
— А папе скажите, что тигра я так и не встретила. Но зато у меня есть учитель, с которым он бы наверняка поладил. Его зовут…
— Юй Лу, — повелительный голос Фа Хи буквально вырвал меня из полумрака нашей гостиной.
Я задохнулась, и, потеряв равновесие, шлёпнулась ладонями о… дно телеги. Я — в медитативной позе — не помню, как в неё села. Лицо — в слезах, на руках — кандалы. Рядом — Фа Хи с такими же «браслетами» на запястьях. Вокруг — пешие и конные варвары, а впереди — приближающиеся стены города.
— Это Астай — столица халху, — продолжал звучать в сознании голос Фа Хи. — Нас везут к кагану. Уверен, твоя жизнь теперь в безопасности, но с необычной внешностью и юным возрастом ты окажешься в гареме кагана или одного из его приближённых, как только с тебя смоют грязь и кровь. Если хочешь этого избежать, сделаем, как я скажу. Каган и остальные должны считать тебя юношей — немым юношей, оставленным латинскими купцами в нашем монастыре. Мы назвали тебя Сан.
Сейчас меня и правда можно принять за парня — волосы собраны в пучок на темени, как у всех адептов, независимо от пола. Слои одежды скрывают фигуру, в которой ещё нет особой женственности. Если сказать, что я — мальчик, кто будет это проверять? И на самом деле мне всё равно, кем считаться… Звякнув цепями, я протёрла глаза. Голова немного кружилась и хотелось пить. Я оглянулась на раскинувшуюся за нами степь. За ней вдалеке — очертания гор. Но эти совсем не похожи на покрытые лесом горы, по склонам которых разбросаны монастырские строения. На сколько же я выпала из реальности? Один из всадников понёсся вперёд — предупредить о нашем приближении? Я растерянно посмотрела на Фа Хи.
— Поняла всё, что я сказал? — мысленно спросил он. — Если да, то кивни.
Я слабо кивнула и перевела взгляд на стены столицы халху. Высокие, но не настолько, чтобы впечатлить меня после отеля Бурдж-эль-Араб в Дубае, в котором мы отпраздновали моё десятилетие. Какое волшебное было время… Но воспоминания были прерваны — мы въехали в ворота. А там… узкие улочки, убогие лачуги, растрёпанные женщины, готовящие какое-то варево в огромных котлах прямо перед порогом, целые оравы чумазых детишек, торговцы подсовывающие свой товар чуть не под морды лошадей… Но никакой агрессии по отношению к нам, скорее любопытство. Некоторые, глазея, подошли слишком близко, и наш конвой быстро разогнал их пинками и плётками. Это — и есть столица? Как же тогда выглядят простые селения?
Ещё одна стена и ворота, украшенные изображениями хищных птиц и скалящих зубы волков. Очевидно, за этими воротами начиналась настоящая столица — для «избранных». Дома из камня, садики, довольно чистые улочки… и ханский дворец, при виде которого наши конвоиры склонили головы, а я мысленно хмыкнула: абсолютно ничего особенного. Трёхэтажная пагода-переросток, вся в позолоте и разрисованная ярко-синими узорами. Перед входом все спешились, а нас с Фа Хи выволокли из телеги. Внутри дворец оказался таким же маловпечатляюшим, как и снаружи: тёмные переходы, опять много позолоты — сразу видно, что здесь обитают варвары. Подталкиваемые конвоирами, мы подошли к очередной створчатой двери, распахнувшейся перед нами, будто автоматически, и я невольно замедлила шаг, увидев в дальнем конце длинного пеналообразного зала массивный трон и сидящего на нём. Меня тотчас подхватили под руки, поволокли вперёд, и я вообще перестала двигать ногами, начав вместо этого вертеть головой. Кричащие краски расписанных стен и колонн, узкие окна. Попадающего сквозь них света недостаточно, везде расставлены каменные чаши, в них полыхает огонь, но в зале всё равно сумрачно. Вдоль стен выстроилась местная знать, воины, девушки в несуразных головных уборах. Уже ради одного этого стоит согласиться быть парнем — только бы не носить на голове такую нелепость. Меня грубо поставили на ноги, и я подняла глаза. Сооружение на ступенчатом возвышении в самом деле поражало количеством золота и размерами — куда до него Железному трону из «Игры престолов»! Но, пожалуй, что-то более скромное и не вместило бы небрежно развалившуюся на нём грузную фигуру в шёлковом одеянии цвета слоновой кости. Рядом с троном в отдельном креслице восседала ханша, и я удивлённо моргнула, увидев убор, венчавший её голову — нечто похожее на сапог, перевёрнутый подошвой вверх, украшенный вышивкой и бусинками. Хотя сама женщина, на вид немногим старше моей мамы, была очень красивой. На ступеньках перед троном на цветных подушках расположились несколько разодетых в шелка халху — видимо, особы приближённые к кагану. Но их толком не рассмотрела — в сознании прозвучал повелительный голос Фа Хи:
— Опусти глаза.
И я нехотя повиновалась. Пленивший нас главарь, поклонился и начал что-то втолковывать кагану на очень неблагозвучном языке, но каган прервал его коротким, похожим на хрюканье звуком и обратился по-китайски к Фа Хи:
— Бяслаг говорит, ты один убил тридцать моих солдат.
— Если Бяслаг говорит, значит, так и есть, — спокойно ответил мой учитель. — Я не считал.
— Осторожее, монах!
Каган, подался вперёд на своём троне — я и не заметила, как снова уставилась на него. Неприятное обрюзгшее лицо, лысая макушка, но почему-то не сбритая "чёлка" на лбу и длинные волосы, заплетённые над ушами в две косички, свёрнутые в кольца и украшенные нитками жемчуга. Истинный властелин диких кочевников!
— Будь на моём месте менее снисходительный повелитель, твой язык уже лежал бы у меня на ладони, — запальчиво проговорил он.
Фа Хи ничего не ответил, и каган, откинувшись на спинку трона, скосил глаза на меня.
— А это?
— Один из моих учеников, — ровно проговорил Фа Хи. — Торговцы-латиняне, среди которых был и отец этого мальчика, останавливались в монастыре несколько месяцев назад. Мальчик захворал лихорадкой, и его оставили на наше попечение, опасаясь, что дорога его убьёт.
— Латиняне, — каган посмотрел на меня внимательнее. — К моему трону приходят представители всех народов, в том числе и латиняне. Ты похож и не похож на тех, кого мне доводилось видеть до сих пор. Как твоё имя?
Фа Хи уже открыл рот, собираясь ответить за меня, но я его опередила:
— Марко Поло.
Фа Хи едва слышно выдохнул, а каган продолжил допрос:
— Откуда ты родом?
— Из Венеции.
Надеюсь, с географией местной Европы этот расфранченный дикарь знаком не настолько хорошо, чтобы поймать меня на вранье, если в этой реальности Венеции не существует.
— Венеции? — он озадаченно наморщил лоб. — О таком селении не слышал.
— Селении! — фыркнула я. — Это — город на воде, очень красивый и необычный. По его улицам передвигаются не на маш… лошадях, а на лодках.
— Красивый? — переспросил каган. — Красивее, чем моя столица?
— Да, — не задумываясь, ответила я. — И намного.
По рядам присутствующих пронёсся ропот, а в моём сознании прозвучал предостерегающий голос Фа Хи:
— Не говори больше ничего.
Но каган, переглянувшись с ханшей, усмехнулся:
— А юнец — смел. Может, даже слишком. Скажи что-нибудь на своём языке.
Физически ощущая исходившее от Фа Хи напряжение, я невозмутимо выдала:
— Лашате ми кантаре, уна канцоне пиано, соно ун италиано веро, — папа обожает Тото Кутуньо. А в качестве последнего штриха добавила:
— О соле мио.
— Что это значит? — вмешалась в разговор ханша, и я рассмотрела, что глаза её — необычного желтоватого оттенка, как у рыси.
— Что-то про солнце, — дёрнула плечами. — Дословно не переведёшь.
— Занятный юнец, — снова усмехнулся каган и посмотрел на Фа Хи. — И дорог тебе, если ради его жизни ты пожертвовал свободой.
— Я бы пожертвовал свободой ради жизни любого из моих учеников, — отозвался Фа Хи.
— Мой предок Дэлгэр проявил милость, оставив твой монастырь нетронутым на завоёванной им территории, — сурово проговорил каган. — И теперь вы отплатили за эту милость, оказав приют злейшему врагу каганата — мятежнику Сунь Ливею, который…