Кроме отца, Бару любили еще только двое: Элшка и Иозефек, ее ровесники. Иозефек был сын церковного служителя, господина Влчка, Элшка — племянница священника. Иозефек был небольшого роста, бледнолицый, русоволосый, очень добрый, но очень робкий мальчик. Бара была на целую голову выше его, и во время драк Иозефек прятался за ее юбку, а она храбро защищала его от мальчишек, с которыми он сам не мог справиться.
Поэтому Иозефек ее очень любил, часто приносил ей сушеные яблоки, а по субботам — белую облатку.[4] Как-то в воскресенье, когда Бара была поменьше, он повел ее к себе домой, чтобы показать ей свой алтарик и как он играет в священники. Они шли, взявшись за руки, а Лишай плелся за ними.
Все деревенские дома закрывались днем на крючки, ночью — на задвижки; в доме священника дубовые, обитые железом двери всегда были заперты изнутри на замок, и тот, кто шел к священнику, должен был позвонить. У церковного служителя тоже был звоночек у двери, и деревенские парни зачастую, проходя мимо, приоткрывали дверь, чтобы послушать, как звенит колокольчик и как бранится Влчкова. Если она уж очень сильно ругала их, они кричали ей:
— Баба-яга, баба-яга!
Когда Бара с Иозефом открыли дверь и зазвонил звоночек, Влчкова в больших очках, которые едва держались на кончике ее длинного носа, выбежала в сени.
— Кого это ты там привел? — крикнула она гнусавым голосом.
Иозефек остановился как вкопанный, опустив глаза. Бара тоже потупилась и молчала. Вместе с Влчковой в сени выбежал котенок. Увидев Лишая, он зашипел, взъерошил шерсть и засверкал глазами, пес же в ответ сначала заворчал, потом с лаем бросился на котенка. Тот шмыгнул под шкаф, но когда Лишай и там его настиг, он вскочил на полку с горшками. Тут он был в безопасности, но от злости у него шерсть так и топорщилась. Лишай неуклюже бросался на полку и заливался таким неистовым лаем, что в ушах звенело.
На шум выбежал церковный служитель. Увидев этот беспорядок, врагов, нападающих друг на друга, и рассерженную жену, он сам рассердился и, открыв дверь, крикнул детям:
— Убирайтесь с этой дрянью туда, откуда пришли!
Бара не заставила просить себя дважды, позвала Лишая, которого Влчек как следует огрел палкой, и убежала без оглядки.
Иозефек звал ее обратно, но она, покачав головой, сказала:
— Хоть телку мне давай, я все равно к вам больше, не пойду.
И не пошла, хотя Иозефек долго ее упрашивал, уверяя, что мать ее хорошо примет, если только она оставит собаку дома. Не пошла — и все. С той поры Бара перестала любить и уважать Влчкову, но с Иозефом дружила по-прежнему:
Раньше Бара думала, что церковный служитель такое же важное лицо, как священник, поэтому относилась к нему с большим почтением: ведь он одевался точно так же, как священник, а в костеле распоряжался как дома, и если он давал подзатыльник какому-нибудь мальчишке-непоседе, тот не смел и пикнуть; если же соседям что-нибудь было нужно у священника, они всегда сначала советовались с кумом Влчком. «Церковный служитель, должно быть, очень хороший человек»,— думала всегда девочка, но с той поры, как он невежливо показал ей на дверь и так ударил Лишая, что пес, визжа, полдороги скакал на трех лапах, она, встречая Влчка, говорила про себя: «Нет, ничего хорошего в тебе нет».
Все выглядело по-другому, когда в четверг или в воскресенье Бару приглашала к себе Элшка. Как только раздавался звонок, служанка открывала дверь, впускала девочек, а если нужно, то и Лишая — хозяйская собака была с ним в дружбе. Подруги потихоньку проходили в людскую и влезали на печку, где хранились Элшкины игрушки и куклы. Сам священник, пожилой уже человек, обычно сидел на лавке за столом, на котором лежали трубка и синий носовой платок, и, прислонившись к стенке, дремал. Только однажды они пришли, когда он не спал; Бара подбежала к нему, чтобы поцеловать руку, а он погладил ее по голове и сказал:
— Ну, я знаю, что ты хорошая, идите, девочки, играть, идите.
И Пепинка, сестра священника, тоже была очень добрая и приветливая. Она, правда, не много разговаривала с Барой, хотя и любила поболтать с соседками, но всегда давала ей к полднику кусок пирога или хлеба с медом побольше, чем Элшке.
Природа обделила Пепинку. Это была маленькая, толстая, краснолицая женщина, с бородавкой на подбородке и чуть слезящимися глазами. Впрочем, в молодости, как уверяла сама Пепинка, она была хороша собой, и это всегда подтверждал церковный служитель. Пепинка носила длинное господское платье с коротким лифом, широкий передник с большими карманами и связку ключей на поясе. Свои седые волосы она гладко причесывала, в будни повязывала голову коричневым платком с желтой каемкой, а по воскресеньям — желтым платком с коричневой каемкой.
4