– Не могу сказать, сэр, – прохладно отозвался Браунинг. – Впрочем, похоже, что существует довольно много претендентов на ограниченное число должностей. И их прочат в основном местным.
– Ладно, это мы еще посмотрим, – заявил Толли. – Имя Толберта Филлипса здесь кое-что значит, знаете ли. Если бы не моя семья, в этой дыре и поезда бы не ходили. А сейчас, Джайлс, я настаиваю на том, чтобы вы поднялись в мой номер и привели себя в порядок. Потом найдете меня здесь, в баре. – Толли улыбнулся во весь рот и заговорщически посмотрел вокруг. – У меня найдется кое-что, чтобы подправить ваш лимонад.
Вот так я поселился в апартаментах Толли Филлипса. Принял горячий душ, переоделся и спустился в бар. Там было душно, толпились все прибывающие добровольцы, царила какая-то восторженная, праздничная атмосфера. Толли заказал нам обоим лимонад, а потом под столом щедро плеснул в стаканы из пол-литровой бутылки текилы.
– Протащил через границу, – сказал он, показывая мне бутылку. – Пили когда-нибудь «маргариту», Джайлс?
Мне доводилось с товарищами по колледжу бывать в чикагских злачных местах, где мы пили виски и отвратный самогон, однако текилы я еще не пробовал. Толли приподнял свой стакан.
– Есть у меня ощущение, что мы быстро станем очень близкими друзьями, старина, – проговорил он. – Но, разумеется, только в платоническом смысле. Ну, за наши приключения в старушке-Мексике!
Мы чокнулись и сделали по глотку.
– Неплохо! – похвалил я.
– Неплохо? Вы чертовски правы, это куда как неплохо! – рассмеялся Толли. – Знаете, я серьезно обдумал ваше положение, Джайлс. И пришел к выводу, что вам надо записаться в экспедицию в качестве моего камердинера. Каждый доброволец имеет право взять с собой слугу.
– Вашего камердинера? Ну не знаю, Толли. У меня совсем нет опыта. Что, собственно, должен делать камердинер?
– Ох, не зацикливайтесь на названии, старина, – предложил Толли. – Что такое слова? В детстве у меня был камердинер. По утрам он приносил мне одежду и помогал одеваться. Тогда до меня дошло, что мне нравятся прикосновения мужчины.
– Я совершенно точно не буду одевать вас, Толли, – решительно заявил я. – Давайте проясним все с самого начала.
Толли снова рассмеялся.
– Разумеется, не будете, Джайлс, – сказал он. – Да я вас и не попрошу. Я вполне в состоянии одеться самостоятельно. Наверное, лучше назвать вас моим ассистентом, а не камердинером. Так вам больше нравится?
– По правде говоря, ненамного.
– Будете, так сказать, моим Пятницей, – продолжал Толли. – Отчасти секретарем, отчасти камердинером, отчасти грумом…
– Грумом?
– Да. Комиссия по экспедиции предпочитает, чтобы добровольцы имели собственные средства передвижения, – начал объяснять Толли, – вот отец и послал со мной в Мексику трех из его чистокровных охотничьих лошадей. Но, увы, мне пришлось уволить грума в Сент-Луисе. У парня были проблемы со спиртным. Вы когда-нибудь имели дело с лошадьми, Джайлс?
– Почти нет, – с казал я. – У спел кое-чему научиться на ранчо. Ведь я вырос в Чикаго, Толли. У меня явно не хватит квалификации, чтобы ухаживать за вашими охотничьими лошадьми. Так что работа вашим ассистентом становится все менее привлекательной.
– Я очень хорошо обращаюсь со своими людьми, – с легкой обидой заявил Толли. – И, если позволите напомнить вам, Джайлс, вы не в том положении, чтобы быть слишком разборчивым. Хотите вы попасть в экспедицию или нет?
– Я почти на все готов, чтобы попасть, – кивнул я. – Мне только не по душе стать одним из ваших людей. Я-то надеялся наняться фотографом.
– Ох, пожалуйста, Джайлс! – Толли насмешливо улыбнулся. – С чего бы им нанимать вас фотографом? Уж не думаете ли вы, что у них нет профессионала, чтобы освещать события? Они точно не возьмут новичка.
– Ну, тогда я предложу таскать камеру за фотографом, – сказал я.
Оставив Толли в баре «Гэдсдена», я пришел в ратушу пораньше. Рабочие еще расставляли стулья и заканчивали сооружать трибуну и кафедру для выступающих. Я принес с собой камеру и штатив, чтобы показать, кто я такой. Однако заметил, что другой фотограф уже расставляет оборудование.
Я подошел к нему познакомиться. Это был нечесаный суетливый толстяк в поношенном и плохо сидящем костюме. Огромный живот свисал над брючным ремнем, в зубах торчала незажженная дешевая сигара.
– Рад познакомиться, сынок, – он протянул мне руку с толстыми, как сардельки, пальцами. – Уэйд Джексон, лауреат премии «Дизайн Дейли Диспетч». Для кого снимаешь?
– Я фрилансер, сэр, – ответил я. – Надеялся наняться фотографом в экспедицию. Но, наверно, вы уже заняли место.