— И стреляете только из лука, верно? Почему?
— Мы уважаем зверя и уважаем его силу, как даём им право на жизнь. Арбалеты — это выдумка времени, болт летит благодаря механизму, когда как лук — продолжение человека. Мы выбираем прут для лука, вырезаем его, натягиваем тетиву, применяя только собственную силу. Так мы почти равны со зверем, наш бой основан только на наших способностях.
Амадей хмыкнул, не соглашаясь с женой, но в полемику вступать не стал. В чём-то Хадаан, может, и права, но вопрос слишком расплывчатый, потому и точного ответа дать невозможно.
Они продолжали разговор, император со свойственной ему скрупулёзностью задавал вопросы, Хадаан — отвечала, не всегда имея возможность подобрать правильные фрисские слова.
Охотничьи угодья находились за чертой столицы. Приехав, гости расположились в поместье, или Малом Дворце, как ещё его называли, начав подготовку к охоте. Лаяли взбудораженные собаки, ржали кони — местные обитатели. Хадаан знала, что их бойхайские лошадки, в том числе и её черногривый Салим, строем следовали за каретами и сейчас ожидали своих наездников.
Когда супруги вошли в свои покои, Амадей сразу же показал жене свой рисунок, и она еле сдержала улыбку.
— Ты говорил, что не страдаешь извращениями, — заметила девушка вежливо.
— И не страдаю. Разве есть в портрете жены что-то извращённое?
— Будь на жене одежда... Честно сказать, в Бойхайе подобные картины можно найти только в очень редких домах похоти.
— Твои обнажённые портреты? — деланно удивился мужчина, кинул блокнот на тумбу, предварительно закрыв пикантную страницу, и принялся расстёгивать рубашку.
— Но-но! — возмутилась Хадаан, отступая на шаг. Мужчина оказался очень любвеобильным, и девушка была даже не против, но сейчас должна прийти служанка, чтобы помочь с распаковкой вещей.
— О чём ты подумала, дорогая жена, я всего лишь хочу переодеться!
— Но вещей ещё нет! — в тот же момент в дверь постучались и вошли несколько слуг с сундуками.
— Ваши высочества, — Диана поклонилась. — Я подготовлю ваши вещи. Принц, если позволите, я также подготовлю и вашу одежду, пока господин Клин готовит ваше охотничье оружие.
— Занимайся делами, Диана, мы будем в ванной, — схватив жену за руку, он повёл её в комнату, закрывшись на ключ.
— А во дворце нет замков, — заметила Хадаан.
— В этом доме бывает опасно, — хмыкнул мужчина, откручивая кран и наполняя раковину прохладной водой. — Часто здесь творится невероятный разврат, замки — мера предосторожности от нежеланных посетителей.
Глянув на удивлённую жену через зеркало, Амадей умылся, разбрызгивая капли, и зачесал влажные волосы назад.
— Думал, эта дорожная пыль на дубах скрипеть начнёт. Не хочешь освежиться?
— Хочу, — она подошла ближе.
— Я придержу твои волосы, — мужчина заботливо собрал скользкие пряди, чтобы они не намокли и, пока она умывалась, рассматривал её красивую шею и тонкий шрам. Не удержавшись, он наклонился и чмокнул девушку в шейную косточку, отчего она фыркнула и сжалась.
— Не делай так, — мурашки пробежали по её спине. — Щекотно.
— Щеко-отно? — это прозвучало предвкушающе, но мужчина не стал больше предпринимать никаких действий.
— Пора собираться, — она юркнула к двери. — Встретимся внизу.
— Как скажешь, дорогая супруга, — хмыкнул мужчина и ещё немного задержался. Оперевшись о раковину, он смотрел на дверь, за которой скрылась Хадаан, и немного сумасшедше счастливо улыбался.
Бойхайцы выехали к ожидающим верхом на своих невероятных конях, но взгляды были прикованы только к одной наезднице.
Тонкий стан был затянут в привычную для фрисских женщин амазонку, но даже под ней хо-каана, не изменяя себе, носила брюки. Сейчас как никогда Амадей осознавал, почему для женщин существуют специальные сёдла, в которых они сидят целомудренно, сведя ноги с одной стороны. Неприличные по своему содержанию фантазии закрались в его мысли, как только он увидел Хадаан, гордо восседающую верхом. Она привскакивала и снова садилась в седло во время движения, её волосы вздымались, а тело очаровывало своей гибкостью. А эти ноги?.. они были так прекрасны, и принц мечтал, чтобы бойхайка так же крепко сидела на нем, так же привскакивала от каждого его движения, также сжимала свои стройные ножки...
Ужасно: просто наездница, а она уже свела его с ума, но признаваться в этом принцу совсем не хотелось. Гораздо легче было обвинить жену в легкомыслии, чем признать полную свою капитуляцию, а страсть превратить в гнев: на девушку, на мужское седло, на всех этих ублюдков, что лапают её взглядами, даже на коня, за то, что он так близко к ней...