Но в какой-то момент все изменилось. Цветы больше не приходят каждую неделю, ответы на СМС иногда занимают несколько часов. А поцелуи становятся лишь прелюдией к чему-то большему.
Может быть, нам просто стало комфортно в этих отношениях.
Может быть, слишком комфортно.
Может быть, нам с Кори нужно сесть и поговорить.
Я откладываю эту мысль на потом.
– Я всегда могу распечатать еще один.
Саймон снова смотрит на меня, на его узком лице заметно легкое беспокойство. Он тоже обожает Кори, возможно, даже больше, чем моя мама. С другой стороны, они всегда радушно принимали моих парней, и за эти годы через нашу парадную дверь их прошло немало.
Тем не менее Кори было полюбить легче всех. Он интеллигентный, учтивый и непринужденный. Уголки его мягких орехово-зеленых глаз морщатся от смеха, и он мастер уделять людям безраздельное внимание. Ему не все равно, что о нем думают другие, но в хорошем смысле, в том смысле, что он держит язык за зубами, даже когда сердится, чтобы не сказать того, о чем потом пожалеет. Он всегда относился ко мне хорошо, никогда не жаловался, когда я вручала ему свою сумочку, чтобы освободить руки, придерживал дверь, чтобы я могла войти, предлагал постоять в переполненных барах, чтобы принести мне напиток. Настоящий джентльмен. И он сексуальный.
Какие родители не хотели бы, чтобы их дочь была с таким парнем, как Кори?
И почему, пока я стою здесь и мысленно перебираю лучшие качества Кори, мне кажется, что я убеждаю себя в них?
– Ну… Смотрите за своими напитками и держитесь вместе, – бормочет Саймон.
– Обязательно. Поцелуй за меня маму на ночь.
Свадебный сезон в самом разгаре, и она уже крепко спит. Ей нужен отдых перед ранним утренним подъемом, чтобы закончить работу над букетами невест в эти выходные.
Я успеваю дойти до входной двери, прежде чем меня окликает Саймон.
– Не забудь вынести мусор к обочине.
Моя голова откидывается назад со стоном.
– Я сделаю это, когда вернусь домой.
– В три часа ночи? – беспечно спрашивает он. Прекрасно зная, что последнее, что я буду делать, спотыкаясь и поднимаясь по ступенькам в три часа ночи, – это тащить на обочину контейнеры для мусора, вторсырья и компоста.
Я открываю рот, собираясь упросить отчима сделать это за меня, только в этот раз…
– Выносить мусор раз в неделю в качестве твоего единственного вклада в это хозяйство, по-моему, хорошая замена оплаты аренды и коммунальных услуг, согласна?
– Да, – бормочу я.
Потому что это правда. Два раза в неделю к нам приходит домработница, чтобы убрать и запустить стирку. Мама еженедельно привозит нам продукты и готовые обеды из органической, зерновой, безгормональной, безглютеновой, безмолочной кухни, так что мне редко приходится ходить по магазинам или готовить. И я всегда складываю свои блузки и платья в стопку, которую Саймон отдает в химчистку, когда его жилеты и плиссированные брюки нуждаются в чистке.
Я двадцатишестилетняя женщина без долгов, которая последние четыре года живет за счет своих родителей, несмотря на приличную зарплату, и никто из них не жалуется, потому что им нравится, что я здесь, а мне нравится образ жизни, который я могу себе позволить, живя дома. Поэтому да, самое меньшее, что я могу сделать, это раз в неделю выносить наш «мусор».
Но это не мешает мне добавить:
– Ты просто заставляешь меня делать это, потому что сам ненавидишь этим заниматься.
– А почему, по-твоему, мы так долго тебя держим? – спрашивает он, когда я захлопываю за собой входную дверь.
– Встретимся там.
Колеса компостного бака грохочут по асфальту, пока я тащу его одной рукой к обочине, мимо маминой «Ауди» и «Мерседеса» Саймона, прижимая к уху телефон. Наш дом – один из немногих на этой улице – имеет собственную подъездную дорожку, причем достаточно большую, чтобы вместить три машины. Большинство наших соседей вынуждены бороться за парковку на улице, что становится особенно проблематично зимой, когда приходится соперничать не только с другими машинами, но и с полутораметровыми снежными сугробами.
– Мы никуда не попадем, если ты не поторопишься! – Диана перекрикивает толпу шумных людей, в ее голосе слышна паника.
– Расслабься. Куда-нибудь мы попадем, как мы делаем это каждый раз, когда куда-нибудь выходим.
Куда-нибудь, где мы сможем пофлиртовать со швейцарами или в худшем случае сунуть им несколько купюр, чтобы они позволили нам миновать очередь, которую они сами и создали, чтобы их клуб выглядел популярным. Между тем внутри это города-призраки.