Часть первая. Страх
Страх вовсе не в опасности, он в нас самих.
- Стендаль.
Они говорили, что спасут нас.
Они обещали спасти нас.
Они всегда будут спасать нас.
Глава первая. Враг народа
Один глубокий вдох. Два резких выдоха. Все просто, наверное.
Кажется, я никогда не смогу научиться нормально концентрироваться на важных мне вещах. Мне нужно срочно на чем-то сфокусироваться, иначе в этот раз обычной мутностью в глазах не обойтись.
Обычная утренняя пробежка и физическая активность по расписанию.
Один глубокий вдох, два резких выдоха. Выдох на левую ногу. Правая - вдох. Левая - выдох. Все просто. Что тогда происходит? Что со мной сегодня?
Через три месяца выпускной экзамен по восьми наукам: математика, физика, химия, биология, психология, история, обществознание и география. Я к этому готовилась пятнадцать лет. Возможно, именно это заставляет чувствовать себя не в своей тарелке? Или нужно учесть ночные кошмары, что стали мне сниться чуть меньше, чем две недели назад?
В моих снах нет ничего особенного или страшного, нет, просто все вокруг становится темным, а воздух перестает поступать в мои легкие. Ладно, соглашусь, это немного странно. Но не более.
В нашем обществе обучение начинается с пяти лет, а продолжается до двадцати. Государство заботится о нас, оно хочет сделать нашу жизнь лучше.
Каждый день мы встаем в восемь часов утра. Завтрак по расписанию. Водные процедуры по расписанию. Физическая нагрузка по расписанию. Весь наш день заранее распланирован государством. Так они стремятся сделать нас лучше. Они заботятся о нас.
ОКТА всегда защищает своих граждан. Она строит наше будущее, не позволяя нам оглядываться в прошлое, не позволяя нам быть слабыми, уязвимыми.
Осталось пятьдесят секунд. Моя утренняя норма почти выполнена. Дыхание чуть сбивается. Мои ладони вспотели.
Двадцать секунд.
Я прерывисто вдыхаю. В этот раз мне это удается не сразу.
Десять.
Сильная боль в груди. Дыхание окончательно перехватывает. Больно выдыхать.
Восемь.
В глазах начинает мутнеть намного сильнее. Язык жутко пересох, будто в моем организме нет ни доли процента жидкости.
Пять.
Хоть я и в специализированной обуви, но я чувствую твердую поверхность под своими ногами так, словно босая бегу по раскаленным углям.
Три.
Сейчас все пройдет. Сейчас это закончится.
Две.
Глухое постукивание в ушах.
Одна.
Меня словно ударяют током. Волна холода проносится по всему телу. Я слышу биение собственного сердца. Дыхание замирает. Зрение вмиг становится четче. Слух резче.
Все.
Суточная норма выполнена.
Прилипшие к моему лбу волосы не вызывают у меня ничего, кроме отвращения. Хоть я и знаю, что так мой организм очищается, что благодаря коже из тела выводятся все токсины и вредные вещества. Я все равно считаю это противным.
Около моей серой сумки лежит бутылка с водой и полотенце. Поворачивая металлическую крышку против часовой стрелки, я начала смотреть на небо.
Сегодня оно очень серое. Темные, почти черные облака лениво тянутся друг за другом, словно весят целую тонну и парят по непонятным причинам. . Городской парк полон моих сверстников.
Толпа подростков от пятнадцати до девятнадцати лет направляются в сторону жилых домов. Они из левого крыла нашей школы. На спине их серых толстовок красуется цифра "6". Сегодня они кажутся необычайно потерянными. Интересно, почему?
Я огляделась по сторонам и увидела приближающуюся фигуру, знакомую мне чуть больше года. Нора, Нора Гаррисон. Моя одноклассница. Ее большие зеленые глаза, цвета только распустившихся весенних листьев, смотрят на меня, будто выискивая во мне что-то.
Как-то раз девочки в классе перешептывались о том, что в десять лет Бен и Роупберном облили ее одной из самых дешевых в местном магазине красок. Тогда у нее выскочила сильнейшая аллергия, после которой она провела целый месяц в больнице в полном одиночестве. Говорят, что ее отец и вовсе не посетил ее ни разу, что меня крайне удивило. Взглянув на Нору впервые, она мне показалась очень приятной и приветливой. Почему же тогда люди говорят о ее отце?
Сегодня ее рыжие волосы убраны в низкий хвост. На плече висит темное зеленое полотенце. В руках бутылка. Серая сумка висит на другом плече. ОКТА стремится к равенству внутри округов, поэтому наша одежда, обувь, мебель и остальные вещи практически ничем не отличаются друг от друга. Нора выжидающе смотрит на меня, будто я должна вернуть ей какую-то вещь.