Пока я разглядывала эти образчики эволюции, Мирно вошёл в комнату и осмотрелся.
- Ты ночевала здесь, доркхайя?
- Ну да, сифэйн, а где же ещё?
Тогда мужчина подошёл ко мне ближе и наморщил нос.
- Сточная канава! А ты хитра, деточка! Никто не додумался!
Я скривилась: в следующий раз, если я доживу до него, придётся искать другое место для своих пряток. Мирно уселся на мою кровать, найдя на ней самый чистый уголок и тихо сказал:
- Ты разозлила Лэнга, доркхайя... Теперь он жаждет твоей крови!
- Но Крамма сказала, что Вы можете мне помочь...
- Крамма, Крамма... Лэнг - самый сильный сифэйн Стального Чертога, не считая, конечно, Тиулэ. Как ты думаешь, долго я смогу сдерживать его?
Я молчала, а Мирно продолжил:
- Он хочет, чтобы тебя наказали...
- Накажите, - глухо отозвалась я, предчувствуя что-то плохое в словах управляющего.
- Деточка, он не удовлетворится ни твоим заточением, ни твоим изгнанием...
У меня побежали по коже мурашки: я понимала, что эти два способа для меня очень плохие, просто хуже некуда! Но что же ещё придумал этот гад?
- Он хочет, чтобы ты прошла тирло!
В моей голове это слово перевелось как "столб" и "позор". Позорный столб? Что это такое? Не может же это быть тем, что я знала из уроков истории? Или может?
- Он просил десять ударов шордэ, но я приказал заменить их пятью...
Меня затрясло, так как я поняла, что меня будут бить плетью. Руки мои задрожали и голос охрип.
- Ты хочешь поменять наказание на изгнание? Пока это в моей власти, я могу попробовать...
- Нет, я согласна... - пропищала я дрожавшим голосом. Боли я боялась до умопомрачения, но быть изгнанной в ледяные пустоши и умереть там от голода и жажды, если тебя там раньше не сожрут...
- Я согласна! - проговорила я уже более уверенно, хотя к дрожи рук добавилось подёргивание глаза и тряска в коленях.
- Тогда собирайся и пойдём! Наказание Лэнг потребовал привести в исполнение немедленно!
Два громилы подняли руки с огромными копьями, пропуская меня в коридоре перед собой. Девушки выглядывали из дверей и сразу прятались за ними. Только одна Крамма запричитала:
- Да что же это такое, Мирно! Мирно!
- Как всё не вовремя... - бубнил тот себе под нос, - и отъезд Великого, и эта... девчонка...
Мы спустились во дворик, где меня уже встречали выстроившиеся в каре сифэйны. Не одной женщины там не было. Угу... Развлечение нашли себе, твари...
Задрав голову, я шла туда, куда меня подталкивали в спину неадертальцы, стараясь поменьше смотреть по сторонам, но чувствовала на себе взгляды: сочувствующие, неприязненные, брезгливые, жалостливые, хотя последних было меньше всего. Здесь было, скорее всего, всё мужское население крепости, и я пару раз мазнула по их лицам невидящим взглядом. Многие были красивы, почти все - очень молоды или слегка за тридцать, европеоидные, монголоидные и негроидные черты смешивались и делали своих обладателей очень красивыми, но приязнь или симпатию это у меня не вызывало, было всё наоборот. И вскоре я уже шла на негнущихся ногах, но не от страха, а от ярости.
Я уже говорила, что никогда не была особо верующей: попадание в этот мир переплюнуло все мои рекорды по количеству молитв, что я вознесла Небесам, и теперь я молилась. Я молилась о том, чтобы Бог не дал мне упасть духом, показать свою слабость, свой страх перед болью и толпой. Я просила Господа, чтобы он отнял у меня голос: кричать я не собиралась.
Перед столбом я услышала:
- Дикарка, ответишь за всё!
Кинув взгляд на говорившего, я увидела там того, кого и ожидала: Лэнга. Он стоял и ухмылялся, но мне уже было не до него: подтолкнув меня к столбу, громилы уже привязывали к нему мои руки над головой, обнажали мне спину, разорвав остатки платья. Я опять попросила Бога о тишине. Краем глаза я увидела, что в руках неадертальца появилась плеть, да не простая, а снесколькими хвостами. Что-то подобное я и представляла себе, ведь без подобной подлости моя судьба никак не смогла бы обойтись!
Первый удар был неожиданным: мои стиснутые зубы разжались, и из груди вырвался стон. Второй пришёлся по тому же самому месту и стал самым больным, но межды ними оказалось время, за которое я успела стиснуть челюсть до синевы: видимо, и в правду, что Бог не делает, всё к лучшему. Моя челюсть и тка плохо разжималась от предыдущих двух ударов по ней, а теперь, казалось, она приобрела невиданную хватку, как у бульдога.
Третий и четвёртый прошли, как в тумане, а после пятого я, по-моему, прикусила язык и на мгновение потеряла сознание, но резкий рывок и удар об землю заставили меня очнуться. Меня схватили за руки и потащили по земле, заставляя мою израненную спину тащиться по всем неровностям каменного пола дворика, сдирая с неё кожу до мяса.