Полковник согласился и с запиской кинулся к бывшему начальству. Но по дороге записку решил прочесть. Открывает её, а там просто чистый лист бумаги!
Вот опять, что бы мы сделали на его месте? Написали бы в Твиттер. А Богданов отправился в первый же унтер-офицерский караул, потребовал там, именем государя, часового с ружьём и кинулся, сверкая эполетами, обратно к лукавому министру внутренних дел.
Министр внутренних дел Перовский от полковника Богданова заперся в кабинете на ключ. Баранов, в свою очередь, запер на ключ дежурного адъютанта и поставил прихваченного с собой часового с ружьем у дверей, за которыми томился министр. Часовому полковник дал команду стрелять на поражение по всякому, кто попробует войти или выйти из кабинета. Иными словами, самое главное министерство империи, оплот самодержавной власти, орган кошмарного устрашения миллионов подданных, было захвачено двумя человеками – честным психопатом и обалдевшим от происходящего унтер-офицером с ружьём.
Кстати сказать, министр из своего кабинета не высовывался, шуршал там чем-то тихонько, пока Богданов осуществлял свой план. А план у Богданова был: полковник «…побежал в Зимний дворец и по дороге мимо Энгельгардтова дома, перед которым, по случаю концерта в нем, находилась полиция, забрал – опять именем государя – четырёх жандармов и в сопровождении их явился на главную гауптвахту, требуя немедленного допуска к государю».
До совершения государственного переворота с помощью четырёх жандармов оставались считаные часы: министерство внутренних дел захвачено, дело за малым. В этом месте я обычно и кричу Богданову: давай, хороший, наддай, ещё чуть-чуть!.. Что там ещё раненому Чапаеву в кино дети кричали?!
Но дальше Богданова ждали неудачи. На главной гауптвахте, которую Богданов тоже захватил, с ним начали «долгие переговоры» с участием обер-полицмейстера и коменданта (министр из запертого в своём же министерстве кабинета носа не казал). Тут бы Богданову захватить заложников и начать их убивать, но времена тогда были дикие, люди друг другу ещё как-то доверяли на слово. В ходе переговоров на Богданова навалились комендант и обер-полицмейстер, и империя была спасена.
Потом все гурьбой кинулись спасать министра. Богданова отвезли в больницу. А храбрый обер-полицмейстер Александр Александрович Кавелин, воспитывавший в своё время на пару с Жуковским будущего Александра II, сойдёт с ума немного позже. Как писал князь Вяземский к Жуковскому: «Знаешь ли ты, что твой приятель Кавелин немного рехнулся и наконец уволен от должности… он месяца два колобродил, сажая встречного и поперечного на съезжую в исправительный дом, ругался, придирался ко всем и всё-таки управлял городом. Россия – баба-здоровяк. Ничем не проймёшь её, ни Наполеоном, ни Кавелиным, стоит себе, крестится и не унывает. Нежно обнимаю тебя».
Посольства
Одной из задач молодой санкт-петербургской полиции в XVIII веке было сбережение города на Неве от иностранных посольств.
Город был молодой, неокрепший, а посольств было много. В каждом иностранном посольстве творились какие-то несусветные причуды. Не то чтобы при пересечении государственной границы посольства массово сходили с ума от впечатлений, предоставляемых нашей Родиной. Но какие-то подвижки в сознании происходили.
Шведы завели себе в посольстве медведей, которых стали ещё и разводить.
Австрийцы принялись подделывать «ефимки с признаками», завладев старым штампом для перечеканки.
Французы крали коней.
В 1736 году сотрудники персидского посольства, располагавшегося на Мойке у Зелёного (Народного) моста, сели покурить.
«…Через полчаса дом пылал. Пламя распространилось с чрезвычайной быстротой и вскоре охватило многие деревянные здания на берегу Мойки и Гостиный двор (это на Невском уже). Пожар продолжался восемь часов и истребил все здания от Зелёного моста до церкви Вознесения».
Всего сгорело тогда 10 % деревянного Санкт-Петербурга. Многие погорельцы стали искать эвакуировавшееся персидское посольство, которое спрятали в монастыре. Невский монастырь пришлось потом заново святить. По результатам пожара в городе будущих трёх революций впервые ввели государственное нормирование продажи продовольствия: 16 видов товаров народного потребления – от мёда до гречи.
Не успели пережить иранскую народную дипломатию, как 6 июня 1737 года на крыше дома, стоявшего между дворцом цесаревны Елизаветы Петровны и помещением, занимаемым посольством Пруссии, нашли мину в виде горшка, набитую порохом и горючими материалами. К горшку прилагался запал. Это уже не просто поджог, тут теракт форменный намечался.