Митрий взбежал на Круглую башню и, глядя сквозь узкую щель стрельницы, узнал всадника: это был Бессон Руготин, сын боярский. На Москве он приходил за некоей надобностью к Авраамию, тогда и запомнил отрок это красивое дерзкое лицо, эти не по-русски торчащие усы. Митрий думал, что тотчас выскочит из ворот князь Долгоруков, рубанёт саблей – и упадёт наглый изменник. Но случилось иначе.
Роща, в кольчужной рубахе и шеломе, грузно шагая через площадь, сам подошёл к воротам в сопровождении сотни своего сына, велел открыть. Вскоре Бессон поскакал назад, к своим, а Роща, сосредоточенно морщась, прочитал развёрнутый свиток, а затем скорым шагом направился к палатам архимандрита. Митрий припустился за ним, протиснулся в сени.
Иоасаф принял грамоту, сведя густые седые брови, долго смотрел на неё свёрнутую, развернул, глядел, будто не видя, затем медленно протянул келейнику:
– Читай отсюда! – и перекрестился, будто хотел руки омыть.
– «А ты, святче Божий, старейшино мнихом, архимандрит Иоасаф, попомните жалование царя и Великого князя Ивана Васильевича всеа Руси, какову милость и ласку стяжал к Троицкому Сергиеву монастырю и к вам, мнихом, великое жалование. А вы, беззаконники, всё то презрели, забыли есте сына его государя Дмитриа Ивановича, а князю Василью Шуйскому доброхотствуете и учите во граде Троицком воинство и весь народ сопротив стояти государя царя Дмитриа Ивановича и его позорити и псовати неподобно, и царицу Марину Юрьевну, и нас. А мы тебе, святче архимандрит Иоасаф, засвидетельствуем и пишем словом царским: запрети попам и прочим мнихом, да не учат воинства не покорятися царю Димитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам град отворите без всякиа крови. Аще ли не покоритеся и града не сдадите, и мы, зараз взяв замок ваш и вас, беззаконников, всех порубаем».
– Всех порубаем… – прошептал Митрий, и в глазах у него защипало.
Иоасаф размашисто осенил себя крестом. Резко очерченные ноздри его тонкого, с небольшой горбинкой носа трепетали.
– Законный государь на Москве сидит. Димитрий во гробе лежит.
Брови настоятеля совсем сошлись, глаза загорелись:
– Покорства захотели ляхи! Знать бы, кто это писал!.. С нами Пречистая Богородица и заступники. Не сдадимся!
Резко поднявшись, вышел на резное деревянное крыльцо, окинул взглядом пространство. С силой сжимал посох, успокаивая себя, вглядываясь во всеобщее движение.
Митрий тоже смотрел на монастырь сверху, с архиерейского крыльца.
Сотенные головы вновь собрали людей: те тащили на стены камни, готовили вёдра с водой, рубили брёвна на огонь. Баб и молодок, которые без малых ребятишек, поставили на всех хлебы месить, выделив муки из монастырских припасов.
Сотни волокли на башни и к подошвенным бойницам пушки, расставляли, старшины разряжали людей.
Крестьяне определились со своим порядком: каждое село поставило телеги с добром кругом – варавинские, клементьевские, жёлтиковские, выпуковские, благовещенские; прибежали под защиту стен даже дальние воздвиженские и деулинские со своими помещиками. Внутри каждого круга очаг сотворили, питались миром. Матери ругали детей, чтобы не путались под ногами у людей воинских. Мычали коровы и телята. Вокруг недавно возведённой гробницы Годуновых квохтали куры, скребли лапами землю.
Слуги монастырские управляли владениями обители по всем русским землям. До нашествия жили они вольготно в сожжённой теперь Служней слободе супротив Святых ворот. Теперь же, потерявши спесь, понабились кто где, но все под крышей. Царевна Ксения распорядилась пустить в царские чертоги черниц, бежавших из Хотькова и Подсосенья.
Очередь вновь, как накануне, выстроилась к мосткам на пруду – за водой: всех напоить надо. Черпали с утра до ночи – а вода в пруду не иссякала. Митрий не удивлялся, он знал от старца Симеона, что вода в обитель идёт по глиняным трубам из Верхнего и Нагорного прудов, что от родников питаются. Сам прошлым летом нырял, когда сток от ила прочищали.
5 октября 1608 года
Ещё одна тревожная ночь. Едва она миновала, как началась служба в честь святого Сергия-чудотворца. И вновь после службы прибыл к воротам гонец от Сапеги, кричал: Сапега-де – православный, не порушит святынь ваших, склонял предаться царю Димитрию. Ему ворот не открыли, слушать не стали.
Несколько казаков, что были посланы разведать, чем занимаются супостаты, рассказывали, что Сапега за Клементьевским полем, на горе у Московской дороги, табор строит. Окапывают поле валом, снаружи ров, внутри палатки ставят и шатры.