Начальный князь не послушался их. В его голове созрел верный план увести Шанду из-под Красного Яра. Если о беде Маганаха узнает вторая жена Шанды, родная сестра этого пастуха, она сумеет уговорить мужа откочевать на Божье озеро. Нужно только послать к ней гонца, он передаст решение совета князей: Шанда вернется в Киргизскую степь или Маганах будет выдан Алтын-хану.
Чуть повыше того места, где у могучих скал Енисей встречается с любимым сыном своим многоводным Абаканом, на холме Ах-Тигей стоял высокий крытый золотисто-желтой материей шатер Алтын-хана, а над шатром плескались зеленые знамена с птицею Хан-Гариде и змеями и белые конские хвосты — символы Алтынова могущественного владычества над кочевым государством. Днем и ночью у подножия царственного холма маячили на карауле с обнаженными кривыми мечами конные и пешие цирики из личной охраны монгольского владыки. Лишь самых близких, самых знатных людей иногда пускали в роскошный шатер к хану для коротких бесед и решения споров, что то и дело возникали из-за ближних пастбищ, дележки угнанного у тубинцев и алтырцев скота, сбора дани. Решив какие-то неотложные дела, Лопсан обычно надолго уезжал на милую его сердцу охоту за дрофами, которых он убивал с седла, захлестывая бичом на взлете.
И никак не мог постоянно занятый хан выкроить час, чтобы принять посла красноярского воеводы, юрта которого стояла далеко от Ах-Тигея, в тенистой тополевой роще на левом песчаном берегу стремительного Абакана. Этим послом был сын боярский Ивашко Айканов, а сопровождали его к Алтын-хану Куземко и Якунко. Куземку посоветовал взять в посольство Родион Кольцов. Атаман сослужил Ивашке также хорошую службу, рассказав о своей неудачной поездке к Лопсану. Именно благодаря Родиону Ивашко хорошо знал теперь обычаи монголов, вспыльчивый, необузданный характер хана и многие его привычки.
А Якунко попал в посольство по спешному приказу воеводы. Не успел казак одуматься от приключений в Уракской степи, Герасим Никитин призвал его в приказную избу и, ткнув пальцем в Якункину грудь, сказал:
— Поедешь с Ивашкой. Там и расскажешь при нужде про грабеж киргизов и про Тимошку.
В ожидании приема послы слонялись без дела по монгольскому лагерю, иногда вечерами Ивашко мимоходом заходил в юрты послушать известных сказителей Великой степи. Больше всего понравился ему чем-то похожий на Торгая мудрый Чимберей. С Чимбереем не мог соперничать ни один из монгольских певцов. Медленно раскачиваясь сухим туловищем, он смотрел на седой пепел погасшего очага и пел древнюю песнь своего народа:
Песни Чимберея о бесконечно родной земле, о текущей в ней прекрасной реке Тес-хем любил слушать и сам Алтын-хан. По его велению сказителя сажали на белого верблюда и увозили на один из степных курганов. Чимберей опускался на цветную кошму рядом с ханом, вместе со всеми пил молочное вино, от того вина звучный голос его крепчал и становился чистым, словно горные ручьи.
Дни стояли теплые, прозрачные. Заречные холмы были густо повиты сиреневым маревом. Вокруг разливалась удивительная тишина, ее не вспугивал ни всплеск воды в реке, ни сухой шелест тальниковых листьев. Только где-то в степи пофыркивали разморенные зноем кони да тонко ржали пугливые жеребята. И казалось, что тишина поет, как туго натянутая струна хомса[8].
Куземко и Якунко купались в Абакане, собирая шумливую, удивленную толпу монголов на берегу. Цирики пронзительно кричали, показывая друг другу на воду. И никто из них, даже самые отчаянные, не решались войти в воду.
— Трусят, — посмеивался над ними Куземко.
— Закон им того не позволяет, — пояснил Якунко. — А смелости у цириков на нас с тобой довольно.
По вечерам долго тлели над степью дымные закаты. Почти до полуночи не смолкал суматошный монгольский лагерь. В посольскую юрту приходил Дага-батор, молча садился против Ивашки и неподвижно сидел, подперев рукою подбородок и не сводя глаз с красноярца. А намолчавшись, вдруг ни с того ни с сего заводил разговор о Монголии, о прекрасной стране снежных гор, душистых степей, многочисленных стад и сильных мужчин. Он говорил о неразлучной дружбе чингизида Алтын-хана с Тушету-ханом и джунгарами. Что скрывать, алчные соседи всегда завидовали государству славных Алтын-ханов, у которого есть все для процветания: большое войско и обширные пастбища, достаточно данников и прочный союз с Белым царем.