— Но разве Марихен страшная?
— Некоторые боятся, — пожала плечами фрау Неттесхайм. Я вспомнил, что ещё недавно сам боялся привидений, и промолчал.
Потом мы втроём сели играть в братец-не-сердись и играли, пока солнце не спряталось за Виселичной горой. Тут мы попрощались.
Фрау Неттесхайм взяла свои таблетки и снотворные капли и пошла спать. На всякий случай она заткнула уши ватой.
А Марихен решила спуститься со мной по лестнице. То есть я спускался по лестнице, а Марихен летела рядом. Было даже немного жалко, что я уже совсем её не боюсь.
И вдруг я придумал.
— А можно мне тоже?.. — спросил я Марихен. — Можно я тоже немного с тобой попугаю?
— Ты? — сказала Марихен и захихикала.
Вдруг она улетела по лестнице вверх и тут же вернулась с каким-то узелком.
— Надевай это, — сказала она. — Будешь у меня сегодня младшим временным привидением.
Я надел белую ночную рубашку, на шею повесил тяжёлую железную цепь. Марихен посмотрела на меня и одобрила.
— А теперь, младшее временное привидение, — скомандовала она, — следуй за мной.
И полетела вверх по винтовой лестнице на башню замка. А я поскорей за ней. Только в ночной рубашке очень быстро не получалось.
— Хи-хи! — хихикала на лету Марихен.
— Ху-ху! — кричал я на бегу и гремел своей цепью.
— Подходяще, — вновь одобрила она.
Мы уселись у верхнего окна башни и стали наблюдать за деревенской улицей. Было уже поздно. Светила луна, было тихо. Только из деревенского трактира ещё слышался шум.
— Сейчас начнётся работа, — сказала Марихен. Она увидела, как дверь трактира открылась.
Какой-то человек вышел, постоял у дверей, посмотрел на луну и пошёл по дороге мимо замка.
— Давай! — скомандовала Марихен.
Она вылетела из окна и полетела вдоль стены, крича:
— Хи-хи, хи-хи!
И махала рукавами ночной рубашки.
А я кричал из окна: «Ху-ху! Ху-ху!» — и бренчал цепью. Это был адский спектакль. Прохожий в испуге оглянулся, увидел Марихен, меня да как припустит! Даже один раз упал от страха.
Тут «хи-хи» и «ху-ху» понеслись ещё громче.
Человек вскочил и быстрей молнии помчался к своему дому.
— Что с тобой? — спросила жена, открывая ему дверь. — На тебе лица нет.
— Привидение, — едва сумел выговорить он. — Там… за мной… гонится привидение.
— Ах, привидение! — рассердилась жена. — Сидел бы поменьше в трактире.
До полуночи мы пугали поздних прохожих. Ужасно было смешно, что взрослые люди так нас боятся. Потом мы стали носиться по замку, опрокидывая столы и стулья, и всё кричали: «Хи-хи! Ху-ху!» Шум и стук поднялся жуткий.
Да, пугать людей на пару с настоящим привидением оказалось действительно интересным делом. Не каждый день такое случается.
Наконец я устал, и Марихен проводила меня домой. Мы возвращались лесом, через Виселичную гору. Ночь была тёмная, но мне было теперь ни капельки не страшно. Кого было бояться? Привидения? А разве я сам не был только что привидением?
Марихен порхала вокруг меня и освещала дорогу маленькими пляшущими огоньками. Они вспыхивали в ночи голубоватым светом.
Возле дома я отдал Марихен длинную рубашку и цепь, мы попрощались. Потом из окна я смотрел, как она улетает через Виселичную гору в свой замок.
— В общем, оказалось, что привидений на самом деле бояться нечего, — так я закончил свой рассказ.
— Конечно, — согласился Якоб. — Особенно если знать, что их вообще не бывает.
— Наверное, когда их перестают бояться, им становится неинтересно и они исчезают куда-то, — сказал я. — Во всяком случае, теперь они очень редко встречаются. Может, скоро их не останется вовсе.
— Как мамонтов? — спросил Якоб.
— Вроде того.
Мы помолчали. Потом Якоб сказал:
— Но я верю, что ты взаправду видел эту Марихен. Совсем выдуманные сказки мне не так нравятся. Рассказы из собственной жизни всегда интересней.
— Ещё бы, — сказал я и посмотрел на него выжидательно. И он начал рассказ —
Три дня лил дождь. Три дня всё было погружено в серую водяную мглу. Крупные капли беспрерывно барабанили в окно. Небольшой дождик бывает очень даже приятен. Особенно если у тебя есть резиновые сапоги и зелёный дождевик с капюшоном. Побродить под таким дождём по лужам, побрызгаться, поиграть — одно удовольствие, кто станет это оспаривать? Но когда льёт целыми днями, когда улицы превращаются в реки и уже носу из дома не высунешь, тогда от дождя удовольствия никакого. Только и ждёшь: скорей бы он кончился.