— Понимаете, — объяснил он, — во всём виноват ветер. Вначале я летел так здорово! Налево, потом направо, потом над лесом. А над лесом вышла задержка, потому что ветер затих. Я вишу в воздухе — и ни туда ни сюда. Внизу только деревья. Потом стемнело, ветер подул опять, только уже в обратную сторону. Меня и понесло прямо к нашему саду. Шары зацепились за яблоню, я повис на ветке, болтаюсь, а слезть не могу. Кричал, кричал, никто меня не услышал. Сначала было ужасно тоскливо. Потом я съел бутерброд, немножечко полегчало. Зажёг карманный фонарик, чтоб было светлей, и стал думать: «Ничего, завтра кто-нибудь меня увидит и снимет». А потом заснул. Вот и всё.
Все очень ему сочувствовали. А Панадель заметил:
— Я же говорил, над Японским морем он, во всяком случае, не пролетал. Что ему было там делать, над этим Японским морем?
— А как же с твоим Открытием, Маленькое Орлиное Перо? — спросил Принц Понарошку.
Маленькое Орлиное Перо высморкался и твёрдо сказал:
— Открыватели никогда не сдаются. Постараюсь придумать, как справиться с ветром.
Потом он взял свой дневник, в который заносил все свои Открытия и Изобретения, и стал что-то писать. Якоб заглянул ему через плечо:
— Что ты там пишешь, Маленькое Орлиное Перо? Я не могу разобрать.
— Я записываю свои новые Открытия. Хочешь послушать? Якоб кивнул. И Маленькое Орлиное Перо стал читать:
— «Что я открыл при попытке облететь вокруг света на воздушных шарах:
Во-первых. Большой помехой в кругосветном путешествии может быть яблоня.
Во-вторых. При встречном ветре трудно принести человечеству пользу».
И Якоб Борг с ним согласился.
— Что верно, то верно, Маленькое Орлиное Перо, — сказал он. — Принести пользу вообще непросто. А при встречном ветре — тем более.
6
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
Несколько месяцев мы не виделись с Якобом Боргом. Пришла зима, наступили рождественские праздники, а там и Новый год.
Я часто вспоминал Якоба, но встретились мы снова лишь в январе.
Я проезжал на машине по городу, у меня было неотложное дело. Вдруг я увидел Якоба. Он стоял на тротуаре, руки за спину, и смотрел, как падает снег.
Я остановился на обочине и вышел из машины. — Привет, Якоб, — сказал я, — о чём задумался?
Он кивнул мне, но не сказал ничего.
— Как поживают твои друзья? — спросил я. — Наверно, опять было что-нибудь интересное?
— Само собой, — спокойно ответил Якоб. — С моими друзьями всегда бывает что-нибудь интересное.
— Расскажешь?
— Если у тебя есть время, — согласился он.
Вообще-то времени у меня как раз не было. У меня было то самое важное, неотложное дело. Но во-первых, мы давно с Якобом не виделись. А во-вторых, это дело и через часок-другой останется таким же важным и неотложным.
Мы пошли по заснеженному тротуару, и Якоб Борг стал мне рассказывать —
Наступил декабрь. На улице шёл снег, речка Блаберка замёрзла.
Якоб Борг обул коричневые сапоги, а на голову надел тёплую вязаную шапку с помпоном. Достал из шкафа свои коньки и направился к речке.
Он пошёл один. Когда ещё не очень умеешь кататься и скользишь не столько на коньках, сколько на четвереньках, а то и на спине, лучше обходиться без зрителей.
У речки он крепко привинтил коньки к сапогам и надвинул шапку с помпоном поглубже на уши. Он сидя сполз с берега, добрался до середины реки, там осторожно поднялся на ноги и сделал первый шаг.
Катание на коньках — дело хитрое. Со стороны это кажется просто, а как попробуешь сам, сразу начинаются разные неожиданности.
Якоб Борг едва ковылял на неустойчивых железках. Большого удовольствия катание на коньках ему не доставляло.
— Есть люди, — размышлял он сам с собой, — которым всё удаётся с первого раза. И есть такие, у которых ничего не получается. Сколько я ни упражняюсь, всё равно шлёпаюсь. Старайся не старайся — всё без толку.
И тут же, споткнувшись о собственные ноги, плюхнулся на лёд.
Он чуть не заплакал, но удержался и сказал сам себе:
— Ничего, давай смелее. Не хныкать. Больше уверенности. Если б другие всё время так падали, они бы даже на лёд побоялись выйти. Так что пусть помалкивают.