— А ты? Ты собираешься смириться с этим?
Я хочу верить, что он не собирается с этим мириться. Что никогда не переживет. Но я уже не знаю, во что верить.
Тихий стук в дверь выбивает меня из колеи моих жалких мыслей. Я вытираю лицо, внезапно встревоженная мыслью о том, что Изабелла увидит меня в таком виде, или кто бы ни был по ту сторону двери. Никто, кроме меня и Левина, не знает, что между нами произошло, и я планировала, что так и останется.
— Да? — Позвала я, стараясь, чтобы мой водянистый голос не дрожал, но у меня это не очень хорошо получается.
— Елена? — Это Изабелла, как я и ожидала. — С тобой все в порядке? Могу я войти?
— Конечно. — Если я скажу ей нет, она еще больше заподозрит, что что-то действительно не так. Я сильнее вытираю глаза и лицо, поднимаюсь на ноги и складываю письмо в руке, ища, куда бы его положить.
Она открывает дверь раньше, чем я успеваю.
— Елена? — Она стоит в дверях, ее милое лицо отражает заботу. Я всегда считала, что моя сестра красивее из нас двоих. У нее более резкие черты лица, океан густых темных волос и самая идеальная фигура, которая только может быть у человека. В некоторых местах я мягче, попышнее, чем мне хотелось бы, но Изабелла — это видение. Она также гораздо более вспыльчива, чем я, достаточно одного взгляда в ее узкие темные глаза, чтобы понять, что она абсолютно не принимает ничьего дерьма. — Что случилось? — Она заходит в комнату, закрывая за собой дверь. Ее взгляд скользит по моему лицу, и я сразу же вижу, что недостаточно хорошо скрыла, что плакала. Я не удивлена, мое лицо кажется опухшим и распухшим. Изабелла всегда быстро улавливала подобные вещи, особенно когда дело касалось меня. — Это…то, что случилось?
Она переводит взгляд на письмо в моей руке указывая на него.
— Что это?
— Ничего. — Я тяжело сглатываю, быстро иду к тумбочке и кладу письмо на место. — Ничего особенного.
— Ты никогда не лгала мне, Елена, и я бы хотела, чтобы ты не начинала сейчас. — Она поджала губы. — Ты знаешь, папа звонил мне. Он сказал, чтобы я позаботилась о тебе. Это было несколько недель назад, когда ты должна была приехать сюда прямо из Мексики. Мы понятия не имели, где ты. Я так волновалась. Если бы не Найл…
— Если бы я могла связаться с тобой, я бы так и сделала. — Я извиняюще смотрю на нее. — Не было никакой возможности…
— Я знаю. Я прошла через нечто подобное, помнишь? — Изабелла выпустила маленький, резкий вздох. — Но если с тобой что-то случилось в Рио, что-то, что тебя беспокоит…
Я не так часто общалась с сестрой с тех пор, как она уехала. Но я не могу представить, что ей нравится думать о том, что случилось с ней, о том, что Диего похитил ее очень похожим образом, почти заставил выйти за него замуж и отправил к укротителю невест, чтобы сломать ее волю для Диего. Если бы не Найл, она могла бы все еще быть дома, запертая в ужасном браке с человеком, ответственным за столько нашей боли. Я тоже была бы там, возможно, на пороге своего собственного брака по расчету. Я бы никогда не встретила Левина. А Изабелла… Ее не было бы здесь, в этом уютном доме, с ее преданным мужем и моей маленькой племянницей.
Я достаточно хорошо знаю Изабеллу, чтобы понять, что она из тех, кто предпочитает смотреть вперед, а не назад. Но я также знаю, что она поймет часть того, через что мне пришлось пройти. Только не думаю, что она поймет Левина.
— Я в порядке. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь натянуть на лицо улыбку, но вижу, что она не верит.
— От кого письмо? — Изабелла сужает глаза. — Я не пытаюсь воспитывать тебя, Елена, но когда я прихожу в твою комнату и застаю тебя рыдающей…
— Я не рыдаю…
— Ты рыдала. — Она проходит мимо меня и тянется за письмом. Я пытаюсь преградить ей путь, но она слишком быстра. Я должна была догадаться, что она пойдет на это, Изабелла всегда была немного властной старшей сестрой. Она всегда считала, что знает все лучше всех, и во многих случаях это действительно так, и теперь, когда наши родители велели ей присматривать за мной, я не сомневаюсь, что она примет это слишком близко к сердцу.
Она открывает письмо прежде, чем я успеваю выхватить его у нее. Я вижу, как ее лицо в одно мгновение превращается из обеспокоенного в сердитое, и она смотрит на меня с яростным выражением в острых темных глазах.