Алисия в этой компании была самой молодой женщиной. Когда она улыбнулась Capo, он почувствовал, что завидует Виралаю. У нее было открытое, очень привлекательное лицо — широкие скулы, сочные мягкие губы и поразительные глаза, то ли зеленые, то ли светло-голубые, резко контрастирующие со смуглой золотистой кожей, более светлой, чем у других кочевников.
— Мы не употребляем в пищу братьев наших меньших, — объяснила она Capo. — Мы живем в мире как соседи, имеющие равные с ними права. Тебе не кажется, что было бы странно поедать своих друзей?
Capo отметил, что вместо слова «неправильно» она использовала выражение «странно», словно предлагала обдумать это, но не навязывала своего мнения. Он понял, что никогда не думал об этом всерьез. Правда, когда он ходил на охоту с отцом и братом, ему всегда было жаль оленей и кроликов, которых убивали у него на глазах. Если Capo не знал, откуда взялось мясо, поданное на стол, то ел его с удовольствием и не задумывался о его происхождении, а теперь вдруг почувствовал, что ему стыдно. Он любил животных и всегда относился к ним по-доброму. Кошки в их загородном доме всегда бежали навстречу ему, терлись спинками и мордочками о ноги, вставали на задние лапы, требуя ласки; собаки постоянно таскались за ним следом, то и дело тыкаясь мокрыми носами в ладони, а жеребята на лугу подбегали, интересуясь, не принес ли он для них конских каштанов. Повар никогда не распространялся о том, чье мясо подается к столу, и Capo не интересовался, кого ест. Мысль о том, что животные испытали боль и умирали для того, чтобы он насытился, ужаснула Capo. Камень под рубахой начал вдруг нагреваться и излучать багровое свечение; он принялся пульсировать, словно второе сердце, и это биение было заметным для глаза, несмотря на кожаный мешочек и одежду, которые скрывали камень от посторонних.
Разговоры у костра сразу затихли. Один из стариков с любопытством уставился на Capo, а старухи переглянулись.
— Эльдистан, — произнес кто-то в наступившей тишине. Алисия сузила глаза, стараясь вспомнить нечто забытое.
— Я тебя видела! — наконец вымолвила она. — В Аллфейре… — И она быстро закрыла рот ладонями.
Capo в смятении уставился на нее.
— Что ты видела?
Должно быть, тревога, охватившая Capo, тронула Алисию, и она мягко объяснила:
— Я тогда была с матерью. Мы вместе следили за тем, что показывал наш большой кристалл. Изображение было недостаточно четким; иногда камень показывал не то, что мы хотели, и в тот день это было не прошлое или будущее, а что-то происходящее далеко от нас. Мы увидели тебя. Вокруг кипело сражение, а ты двигался среди него как слепой. Ты шел к костру, на котором горела девушка. В ней был избыток жизненной силы, имперцы хотели погубить ее и отправили на костер. Твоя ладонь легла на камень настроения, который ты носишь на шее, и он запылал, и свет пробивался сквозь твои пальцы, а потом… — она помолчала, и брови ее сошлись на переносице, словно она силилась припомнить мельчайшие детали, — потом изображение в кристалле исказилось. Мы не поняли, как это произошло, но, похоже, ты прикоснулся к мощной магии, и эльдистан проявил себя. Он выбросил сноп яркого белого света — смертоносного света…