— Я пойду с тобой. — Урс Одно Ухо шагнул вперед. — Всю жизнь я путешествовал, сидеть и ждать — не по мне.
— Я тоже не хочу сидеть здесь, пока мои яйца не замерзнут и не отвалятся, — заявил Фолл Рансон.
Поднялся Пол Гарсон.
— Я иду с тобой, капитан. Моя жена всегда говорила, что я не умею принимать решения. Хочу доказать, что это не так.
Остальные молчали. Аран обвел их лица взглядом, остановился на Маге Шейктане. Это был бывалый моряк, старше других, и Аран доверял ему. Но лицо Мага оставалось непроницаемым.
— Кто-то должен стряпать для парней, — сказал он буднично.
Рука хозяина Камнепада легла на грудь, где под мехами хранилась драгоценная карта. Он знал, почему Маг не хочет идти с ним, но сам не хотел верить мысли о том, что Святилища не существует. Он коротко кивнул коку, потом отыскал взглядом сына.
Фент сидел на бочонке и долбил палкой лед, пробивая в нем дыру. Лицо его было закрыто меховым капюшоном куртки. Аран позвал его. Фент словно не слышал отца и продолжал свое занятие. Осколки льда разлетались в стороны, тускло сверкая на слабом солнце. Аран позвал громче:
— Фент!
Парень поднял голову. Глаза пронзительно синели на бледном лице с рыжей бородкой. Он казался встревоженным, растерянным, как человек, внезапно пробудившийся от крепкого сна.
— Собирай вещи. Ты пойдешь со мной.
Фент словно бы насторожился и приготовился убежать, как будто отец хотел заманить его в укромное место и там прикончить.
— Куда? — подозрительно спросил он.
— В Святилище.
Если хозяин Камнепада ожидал от сына категорического отказа, то сильно ошибался. Вместо того чтобы юлить или протестовать, Фент вскочил на ноги, широко улыбаясь. Теперь это был не капризный бездельник, а решительный мужчина, готовый к походу.
— Я иду!
У него ничего не было — ни поклажи, ни оружия, ни запасной одежды. Аран нырнул в палатку, быстро собрал самое необходимое и сложил в сумку из овчины, которую можно было повесить на спину. Выйдя из палатки, он увидел, что Пол Гарсон и Гар Фелинсон вцепились в кусок копченой говядины, не желая уступать друг другу. Гар рычал сквозь зубы:
— Нас здесь больше остается, чем вас!
— Оставь! — крикнул Аран Полу, сжимая гарпун. — Добудем что-нибудь по пути.
Пол Гарсон пожал плечами и выпустил говядину из рук.
— Жри на здоровье, — бросил он Тару Фелинсону. — Я за свою жизнь съел столько коров, что их костями можно было бы вымостить весь путь отсюда до самого Святилища! — Он повернулся к хозяину Камнепада и сказал: — Веди, Аран Арансон! Найдем что-нибудь повкуснее.
Уже два дня они шли по льду. Стоял такой мороз, что трудно было дышать; холодный воздух врывался в легкие, как дикий зверь, и казалось, что грудь сейчас лопнет. В ноздрях наросли сосульки. Брови и ресницы покрылись инеем. Если люди закрывали глаза больше, чем на несколько мгновений, ресницы смерзались. На волосах и бородах нарос лед. Солнце и луна сменяли друг друга, ненадолго появляясь над горизонтом, но окружение оставалось неизменным — грязно-белые льды, снежные завалы, ледяные валуны, скалы, трещины — сказочная и одновременно жуткая картина, окрашенная то в серые, то в сине-розовые тона. Этот мир существовал в постоянных сумерках, на смену которым приходила полная тьма, когда солнце скрывалось за линией горизонта. Луна очень долго не всходила на небо и быстро пряталась там же, где появилась.
Они шли и шли, упрямо переставляя ноги. Бесконечная монотонная ходьба лишала сил, они постоянно мучились от жажды, но привалы делали редко, быстро ели, пили и шли дальше, не думая о том, сколько припасов осталось. Звезда Мореплавателя все так же висела над головами, звала их вперед, на север.
На третий день они подошли к длинной широкой трещине во льду, преградившей дорогу. И решили идти вправо, потому что в этом направлении разлом вроде бы сужался.
На четвертый день кончилось мясо, которое они взяли, уходя от «Длинной Змеи». Никаких признаков жизни не встречалось, но Аран Арансон не падал духом. Пока другие отдыхали, он сидел у кромки черной воды, взяв гарпун на изготовку, и ждал, не покажутся ли на поверхности пузырьки. Потом они двигались дальше, снова делали привал, и он опять забрасывал в воду бечевку с крючком и сидел, как ледяная статуя… увы, безрезультатно. Питались сухарями — сосали их и размачивали в воде, чтобы можно было жевать.