— Было же темно, верно? — стал оправдываться толстяк. — Откуда мне было знать, что это корабль Врана?
Катла, не веря ушам, переводила взгляд с одного на другого.
— Вы что, пытались украсть «Ворона Сура» прямо из-под носа у короля?
Дого пожал плечами.
— Для меня они все одинаковы. Но от Кноббера совсем никакого толку.
Высокий человек засмеялся.
— Подняли якорь, несколько сильных фаремских ребят на веслах. Дого с одной стороны, я с единственной рукой — с другой. Все, что мы сумели сделать, так это врезаться в другое судно и пройти по кругу!
— Счастье, что король сейчас занят, — сурово произнесла Мэм. — Говорят, он решил, что это веселая шутка. Но Штормовой Путь не дурак. Велел страже хорошенько смотреть за нами, ни под каким предлогом не давать проходу во дворец и близко не подпускать к кораблям. Ладно, не все развлечения устраивают только для богатых, — повеселела она. — Почему бы вам с братом не присоединиться к нам и не провести вместе Лунную ночь? Мы бы показали вам кучу достопримечательностей.
Катла увидела в глазах Халли панику.
— Еще родственников навещать, — с ходу соврала она и закатила глаза, демонстрируя всю утомительность этого занятия. — Нужно передать привет сестре матушки. Недавно узнали, что у нее болят руки и опухли колени.
— На жизнь надо смотреть проще. — Мэм состроила гримасу. — Вот эти парни — моя семья. Я плачу им деньги, а они берегут мою задницу. Лучше любой семьи. Тут тебе и доверие, и честность.
После этого разговор перешел на воспоминания, и Катла была крайне удивлена, даже потрясена, обнаружив, что Мэм, Дого и Джоз сражались в битве за гавань Хедера, в которой ее отец чуть не лишился жизни. Правда, бились они на вражеской стороне.
— А зачем драться бесплатно, если истрийцы предлагают хорошие деньги?
— Разве у вас нет привязанности к родной стране? — спросила Катла.
— Все, что дала мне Эйра, — засмеялась Мэм, — это оспа и необходимость браться за оружие с нежного возраста. — Она угрожающе клацнула своими заостренными зубами. — Я не испытываю любви ни к одному королю, будь он старым серым лисом или молодым вороном. Они все считают, что могут заставить тебя выполнять их повеления, даже если это идет вразрез с твоими собственными интересами. Истрийцы — жирные ублюдки, но у них достаточно ума, чтобы понимать: если работа стоит того, чтобы ее делать, она стоит и того, чтобы за нее платить. И всем обещаниям эйранцев я предпочту истрийскую монету.
Когда нет семьи, думала Катла, чтобы защищать ее, и нет места, которое можно назвать домом, утверждениям Мэм трудно что-либо противопоставить.
— А еще, — добавил Джоз, — монеты истрийцев идут людям вроде тебя как плата за оружие.
Он похлопал по своему мечу.
— Угу, — буркнул Халли, — или оборачиваются кровью на клинке.
Глава 4
ПРОКЛЯТИЕ
На следующий день не успело еще взойти солнце, a Capo уже был на ногах. Он почти не спал — мысли о том, что ему предстоит, бесконечно крутились в голове и не давали сомкнуть глаз. Он как в тумане оделся, заметил отсутствие своего кинжала на стуле — должно быть, оставил на кухне, хотя совсем не помнил, чтобы брал его туда, — затем натянул ботинки.
Внизу Танто лежал в своей постели, точно личинка в коконе. Глаза его сияли. Он предвкушал изысканную месть братцу. Во всем произошедшем виноват только Capo. Если бы он не отнес свой выигрыш той маленькой бродячей шлюхе, Танто сейчас был бы лордом, обладал замком и красивой, преданной женой. Он остался бы цел и невредим, и им бы по-прежнему восхищались. Его бы уважали все те дурни, что считают себя лучше — Фортран Дистра и Ордон Каран, к примеру, — со всеми их деньгами, землями и прекрасным будущим, которое расстилалось перед ними, такое же сияющее и бесконечное, как поверхность озера Йетра. Он ненавидел их. Но во сто крат больше он ненавидел Capo.
Танто сделал над собой усилие и начал ворочаться в кровати, пока не почувствовал спазм в кишечнике.
Вонь была невыносимой. Capo стоял над братом, сжимая и разжимая кулаки, стараясь побороть приступы тошноты. Глаза Танто были закрыты, дыхание ровное и спокойное. Легкая улыбка играла в уголках рта. Казалось, он спит, как невинный младенец, и видит сны о лучших временах. Но на виске лихорадочно пульсировала жилка, и лицо было напряжено. Capo стоял над ним, вглядываясь, довольно долго. Он ждал, не выдаст ли себя брат невольным движением. Затем, сжав зубы, вышел из комнаты, подогрел на печке воду, принес несколько тряпок для мытья и горшок с крышкой для нечистот.