— Мне платят за то, что я воюю и ворую и не забиваю себе голову всякими лишними знаниями, — мрачно сказала Мэм. — Может, лучше спросить Дока? По мне, так следовало задушить того гадкого голубя, но Лазло клялся, что это его ручная птица. Помнишь, еще до того, как мы послали Руи Финко сообщение о нашей маленькой неудаче? Ручная птица, ха. Хоть у кого-нибудь когда-нибудь была ручная птица на корабле? Поджарили бы его, будь моя воля…
— У Сура, — перебил ее Дого.
— Что?
— У Сура был ворон, который везде следовал за ним.
Мэм угрюмо уставилась на толстяка.
— Заткнись, — сказала она.
— И что?
— Готовься запугивать этого проныру-капитана, если новости плохие. У него храбрости, как у мыши. Он такого про нас нарассказать может лорду…
— Я мог бы насадить его на вертел специально для тебя, Мэм, — весело добавил Собачий Дух из надежного укрытия за широкой спиной Кноббера. — Я мог бы проткнуть вертелом его горло, да так быстро, что он подумает, будто его муха укусила!
— Наверно, так думают женщины, с которыми ты спишь, коротыш. — Командирша приняла наигранно озадаченный вид и запищала неестественно высоким голосом: — Ой, мамочки, это маленький комарик побеспокоил мое укромное место, или меня только что посетил могучий Дого? — Мэм злобно глянула на толстяка. — Не смей сажать Лазло на вертел, ты, тупица, он ведет корабль. Мне нужно, чтобы его всего лишь запугали, и то если понадобится. Надо перейти реку, прежде чем мы перережем веревки, так?
А голубь тем временем устроился на рее над широким парусом и отказывался спускаться вниз.
Двое наемников — Джоз и Док — и пестрая толпа матросов из полудюжины истрийских провинций собрались под мачтой и таращились вверх. Невысокий, озабоченного вида человек в дорогой кожаной одежде велел забраться на мачту худому темнокожему мальчишке с Южных гор Империи, которого все называли Мартышкой (за его умение лазать и в честь легендарного существа Дальнего Запада). Однако мальчик возражал, и, с точки зрения Мэм, вполне разумно. Он говорил, что голубь испугается его и улетит, может быть, вообще покинет корабль. И что тогда делать? За это Мартышка получил от капитана удар по уху.
Джоз Медвежья Рука вздохнул и покачал головой. Эти люди были слишком несообразительны, что вызывало у него раздражение. Он отступил на пару шагов, вытащил что-то из-за спины, прицелился. Мгновением позже птица, трепыхаясь, упала на палубу. Посреди ошеломленной тишины, которая последовала за этим, Джоз подобрал камень (один из его самых любимых — отполированный морской водой, из белого кварца, тот, что он нашел на Огненных островах) и положил в мешочек. Потом подобрал безвольную тушку голубя, отвязал послание с его ноги и вручил Мэм.
Она развернула пергамент и посмотрела на чередования точек и тире.
— Это послание адресовано мне!
Истрийский капитан с яростным видом подскочил к ней, протянул руку и надменно щелкнул пальцами.
Мэм одарила его своей самой отвратительной улыбкой, чтобы он увидел все до единого обточенные зубы. «Вообрази, как будет приятно, если я укушу тебя, — говорил ее взгляд. — Вообрази, как будет приятно, если я укушу тебя за твой…» Затем она передала ему письмо с безразличием, которое о многом говорило. Джоз поймал взгляд Дока, и тот подмигнул ему. Дого выглядел разочарованным: он мечтал продемонстрировать капитану свой клинок.
Наемники разошлись, чтобы собраться снова в другом месте.
— Ну? — нетерпеливо спросил Кноббер. — Что он написал?
— Грустно, но, кажется, последняя птичка капитана не долетела до места, — оскалилась Мэм. — Лорд Форента крайне недоволен отсутствием новостей и требует сведений о королевском корабельщике.
Джоз ухмыльнулся.
— Вот позор, — сказал он. — Лазло будет иметь грустный вид, если мы приплывем, а лорд еще ничего не будет знать о Дансоне.
Но Лазло, капитан, уже выглядел расстроенным. Мэм внезапно развеселилась.
— Может, мы и не получим денег за это дело, но мне не терпится увидеть лицо его светлости, когда я расскажу ему, что его драгоценного корабельщика украли люди из клана Камнепада!
Джоз и Кноббер обменялись взглядами. Это была неожиданная новость. Временами они подозревали, что Мэм командовала ими так успешно, потому что скрывала самую важную информацию. Ведь именно она постоянно напоминала им, что знания — это сила, и каким-то образом она всегда умудрялась узнавать больше, чем все они вместе.
Эрно проснулся еще до рассвета; каждый его мускул пел в предвкушении того, что ему предстоит сегодня сделать.