— О боги, — выдохнул Маг Шейктан, в темных глазах которого отражалось то, что он видел, — это похоже на край света.
Но чудеса только начинались.
Когда начало темнеть, они услышали далекий звук, смутно похожий на голос.
— Крачки? — предположил Ян, посмотрев на Флинта Хакасона.
Флинт вытянул шею и насторожился, словно пес, уловивший звуки, которые не воспринимает человеческое ухо.
— Может быть, — ответил он, помолчав. Видно было, что Флинт сам в этом не уверен.
— Слишком темно, — заметил Аран. — И слишком далеко от земли.
— Глупыши, — сказал Урс. — Мне кажется, похоже на крики глупышей.
Некоторое время ничего не было слышно, кроме шороха ветерка над ледяными полями и постукивания льдинок, прыгающих на воде и бьющихся друг о друга. Потом звук донесся снова — высокий, скрипучий, разорванный ветром и расстоянием.
Люди стояли у борта «Длинной Змеи», уставясь в направлении звука и не двигаясь, словно оцепенев от напряжения.
— Клянусь Суром, — произнес наконец Пол Гарсон, и голос его дрожал от ужаса, — это песня.
Теперь все могли расслышать ее: ветер доносил высокие и низкие ноты, слишком ритмичные для природных звуков, слишком мелодичные для случайных шумов, но все еще ускользающие, смутные и непонятные для уха из-за большого расстояния.
Маг вцепился в руку капитана.
— Давай повернем, — судорожно произнес он, сжав локоть Арана словно клещами. — Надо убираться отсюда, пока не поздно.
— Он прав, капитан, надо сейчас же садиться на весла! — выкрикнул Гар Фелинсон, согласно кивая.
Урс Одно Ухо поддержал товарищей:
— Мне это совсем не нравится.
Все моряки разом заговорили и задвигались; паника сделала их движения быстрыми и порывистыми. Некоторые бросились к скамьям, приготовили весла и выжидающе смотрели на капитана; остальные в ужасе вглядывались в даль, стоя у борта и сжимая рукояти кинжалов. Флинт Хакасон подошел к мачте и взял со стойки один из гарпунов; лицо его было необычайно угрюмым.
Звуки стали громче, отчетливее, людям начинало казаться, что они узнают знакомый напев, и это вселяло еще больший страх. Кто бы ни был там, в темноте, ему, казалось, трудно воспроизводить мелодию — напев то взлетал к верхним нотам, то падал вниз, то совсем растворялся в ночной мгле. Несмотря на это, вскоре всем стало ясно, что звучит песня, хорошо известная им под названием «Жалоба моряка»:
Прекрасной и белокурой она была, Прекрасной и белокурой. С радостью полюбила она меня И обещала ждать. Но я уплыл так далеко Через синее море, Далеко от островов, Где любимая моя жила. Пока я плыл по бурному морю, Мечтая лишь о ней, Ее любовь увяла, умерла, И она изменила мне. Многих друзей я потерял, Плывя по бурному морю, Теперь ледяная пучина зовет меня, И путь мой лежит во владения Сура. Ничто меня больше не держит, Все, что любил я, ушло, Любовь, моя молодость, жизнь, Лишь тишины хочу я, покоя и смерти.Когда смолкла песня, глазам их предстало видение: ветхая лодка, избитая стихией, с изорванным парусом, лоскуты которого шевелились на ветерке. Это было небольшое суденышко, последняя надежда людей с потерпевшего крушение корабля. Борта его потрескались, некоторые доски были разбиты в щепки; очевидно, корабль, с которого его спустили, погиб. Моряки с «Длинной Змеи» смотрели на лодку и искали пальцами амулеты на шее, осеняли себя охраняющими знаками. Перегибались через борт, чтобы рассмотреть, кто пел, но из-за темноты долго не могли ничего разглядеть.
Потом лодка подошла ближе, и моряки подумали, что лучше бы они этого не видели.
В лодке сидела одинокая фигура. Лицо почернело от стужи, а ввалившиеся глаза смотрели как из бездны, и в них отражался свет факела, который держал в руке Аран Арансон. За черными губами виднелись редкие зубы. Длинные волосы на голове и борода были покрыты изморозью, как и лохмотья, прикрывающие тело. На единственной ноге не было башмака; вместо второй торчала безобразная культя. В руках фигура держала нечто белое и продолговатое. На дне лодке валялись черепа, а посередине виднелась груда костей.
— Клянусь очами Фейи! — вскричал Эммер Бретисон; он был настолько потрясен увиденным, что растерял все свое мужество и взывал к женскому божеству.