Предстоящая неделя обещает быть трудной, однако потом я смогу чувствовать себя спокойно аж до самого конца путешествия.
Ночь наступает очень быстро. На небе — ни звездочки. Они все скрылись за густыми облаками, которые вызывают у меня беспокойство. Я просыпаюсь несколько раз и в четыре утра объявляю, что пора отправляться в путь. Начинается снег, который угрожает покрыть тропу, а ведь еще предстоит преодолеть два больших перевала, прежде чем я спущусь в долину, по которой проходит Байкало-Амурская магистраль, по ту сторону горного массива.
Я поспешно надеваю упряжь на собак, но, когда я трогаюсь в путь, в свете фонаря, направленного вперед, видны уже очень большие падающие снежинки. Вперед! И побыстрее… Пока тропу еще видно.
— Вперед, собачки! Вперед, Бюрка!
Собаки бросаются вперед. В условиях ночной темноты я с трудом вписываюсь в первые — но довольно крутые — повороты, которые собаки преодолевают на большой скорости. У меня почти не получается их сдерживать.
Мне еле-еле удается не врезаться в деревья. В конце концов я выезжаю на более широкую и менее извилистую тропу, которую проложил Николай.
За час мы преодолеваем добрых полтора десятка километров, но к этому времени тропа уже покрыта десятисантиметровым слоем снега. Вскоре толщина этого слоя увеличивается до двадцати сантиметров.
Мчащаяся во главе упряжки Бюрка удивляет меня тем, что умудряется находить тропу, уже полностью скрывшуюся под снегом. Кое-где ветер надул большие сугробы, которые при их преодолении снежной пылью разлетаются в стороны. Время от времени я становлюсь перед упряжкой и сам прокладываю путь. Собаки — по грудь в снегу — решительно следуют за мной. По мере того как солнце все выше поднимается над горизонтом, снежная буря постепенно успокаивается. Мы движемся по склону, где снега чуть меньше. Собаки даже находят на этом участке почти исчезнувшую тропу, и я тоже кое-где вижу ее еле заметные очертания.
Затем тропа становится видна отчетливее благодаря тому, что Николай в компании с Аленом и Фабьеном несколько раз проехались туда-сюда из ближайшей деревни, чтобы утрамбовать путь, занесенный снегом в результате бури. Я решаю сегодня дальше уже не ехать. Собаки бежали по довольно толстому снежному покрову в течение нескольких часов, и это их утомило, а потому имеет смысл подождать, пока утрамбованный мотосанями снег не замерзнет в течение ночи. Завтра мы тронемся в путь по хорошо заледеневшей тропе.
Я считаю, что данное место прекрасно подходит для того, чтобы сделать остановку. Рядом ручей, где я смогу набрать воды. Вокруг нас лес, полный валежника и елей, ветви которых станут хорошей подстилкой. Надо видеть, как собаки виляют хвостом, когда я подхожу к ним с большой охапкой еловых ветвей с гибкими иголками. Ветки эти станут мягким матрасом, изолирующим их от исходящего от земли холода. При сорокаградусном морозе такой матрас придется очень даже кстати и позволит собакам хорошо отдохнуть. Некоторые собаки — такие как Юник и Дарк — очень тщательно готовят место для ночлега. Помогая себе челюстями, они старательно оборудуют настоящее «гнездышко», уделяя просто потрясающее внимание малейшим деталям. Удовлетворившись своей работой, они располагаются там, чтобы проверить, насколько это удобно, но почти сразу встают и начинают все с начала, пытаясь расположить все по-другому. Так может происходить раз, два, три… Иногда подобная процедура длится несколько минут, кажущихся вечностью соседним собакам, которые рычанием выражают свое недовольство, поскольку чрезмерно привередливые соседи своей возней мешают им спать.
Когда ночь постепенно уступает место дню, мы снова отправляется в путь. Нас ждет длинный подъем, в конце которого мы окажемся на тропе, идущей по гребню горного хребта. Дарк и Вольф, которые, как обычно, оказываются в паре непосредственно перед санями, пребывают в прекрасной физической форме и подзадоривают всю остальную свору, хотя та, впрочем, в этом не очень-то и нуждается. Сегодня утром только у Казана и Камика упряжь не натянута, как струны скрипки, и Юник, размещенный рядом с Камиком, несколько раз показывает клыки, чтобы дать понять: ему не нравится, что его сдерживают в стремлении бежать быстро. После этого Камик начинает делать вид, что усердно тянет свою постромку.