Тварь была мертва — и дыра в голове, и расплющена, — мертвее не бывает. Брезгливо ухватив покойницу за лохматую лапу, Алексей без долгих раздумий поволок изломанное тело к балкону. Там свернул к лестнице — лифтом пользоваться не хотелось.
Спустившись на первый этаж, Кобылин выглянул в подъезд, к лифтам, где тускло светила одинокая энергосберегающая лампочка. Здесь было пусто, что не удивляло — редко кто из жильцов бродит по дому после часа ночи. Оглянувшись, Алексей быстро поднялся по лестнице к общему коридору и позвонил в первую квартиру. Тварь он так и держал в руке. С нее капало на пол что-то темное и густое, и Кобылину совершенно не хотелось думать, что именно.
После второго звонка, настойчивого и длинного, дверь, обитая искусственной черной кожей, вздрогнула.
— Кто там? — раздался приглушенный голос.
— Это Кобылин, — ответил охотник. — Все как договаривались.
Дверь распахнулась, в лицо Алексею ударил сноп света, и он, не церемонясь, тут же шагнул в прихожую, оттеснив хозяина квартиры в глубь коридора.
Тот, зябко кутаясь в пушистый белый халат, отступил на пару шагов и подслеповато прищурился на охотника. Пухлый старикан с огромной лысиной и длинным носом не выглядел испуганным — лишь очень недовольным.
— Я не понимаю, — начал он и тут же икнул, когда охотник поднял руку, демонстрируя свой товар.
— Все как договаривались, хозяин, — сказал он хриплым голосом подвыпившего сантехника. — Получите в лучшем виде.
— Это что? — севшим голосом хрипло осведомился хозяин квартиры, цапая пятерней халат на груди.
— Барабашка, — невозмутимо отозвался Кобылин. — Та самая тварь, что бедокурила в квартирах, а потом придушила ночью девчонку с девятого этажа. Легла ночью на грудь и придушила, а все подумали, что асфиксия от аллергии.
— Каааакая барабашка? — протянул толстяк, не в силах оторвать взгляда от твари.
— Мертвая, — отрезал Кобылин и бросил тварь на желтый линолеум, забрызгав темной кровью зеркальную стенку шкафа-купе.
— Позвольте, — промычал хозяин квартиры. — Это же… Я, как председатель товарищества жильцов… Мне посоветовали… Мне сказали…
— Вам сказали, — перебил его Кобылин, — что вас быстро и надежно избавят от нечистой силы, поселившейся в доме.
— Да, — прошептал посеревший толстяк. — Но…
— Что — но? — раздраженно переспросил Кобылин. — Вы что, думали, я буду бегать по лестнице с дымящим кадилом и бубнить скороговорки?
— Ну, в общем и целом, да, — признался толстяк и, взяв себя в руки, решительно запахнул халат на груди. — Так. С этим покончено?
— Других не обнаружено, — отозвался охотник. — Все чисто.
— Значит, как договаривались?
— Точно так. Задаток получен, осталось получить расчет.
Отвернувшись, хозяин квартиры дрожащими руками распахнул створку зеркального шкафчика и вытащил из него две купюры по пять тысяч. Потом, изогнувшись так, чтоб ненароком не приблизиться к трупу нечисти, протянул деньги охотнику.
Кобылин принял плату и без колебаний сунул в карман. Потом развернулся и взялся за ручку двери. Хозяин квартиры издал горлом странный звук, похожий на тихий всхлип.
— Что? — Кобылин обернулся.
— А это? — толстяк ткнул дрожащим пальцем в труп на полу его прихожей.
— А это — вам, — любезно отозвался Алексей. — На добрую память с наилучшими пожеланиями.
— Не, не, не, — председатель товарищества замахал руками. — Так не пойдет. Не пойдет! Что я с ним делать буду?
— Чучело набейте, — хладнокровно посоветовал Кобылин. — Скрасит вам досуг долгими зимними вечерами и отлично развлечет гостей.
— Заберите его бога ради! — взмолился толстяк, заламывая руки. — Уберите это из моей квартиры!
Кобылин смерил долгим взглядом толстяка, потом глянул на труп твари.
— Ладно, — наконец вздохнул он. — Еще пятерку.
— Пятерку? — переспросил толстяк.
— Пять тысяч, — отозвался Кобылин, — за утилизацию.
— Утилизацию? — тупо переспросил хозяин квартиры.
— Ну, я пошел, — отозвался Кобылин, берясь за ручку двери.
— Стойте! Подождите. Вот… еще…
Кобылин принял протянутые деньги, задумался, потом переложил их в задний карман джинсов. Немного подумав, скинул с себя изодранную в клочья куртку, завернул в нее дохлую тварь и взял ее под мышку.
— Теперь в расчете? — спросил он.
— В расчете, — выдохнул едва живой хозяин. — Все.