— Ребята, а вы что, совсем не боитесь? Совсем-совсем?
— Чего? — Храфн явно с трудом оторвался от рассуждений и удивленно повернулся ко мне.
— Не вернуться.
— Викинг не боится смерти. Викинг ничего не боится, — он задумчиво почесал нос, напрочь убивая сквозившую в голосе патетику, — И тебе не советую. Ничего интересного.
— А она за себя и не боится, — Томирис слегка откинулась в седле, прогнув спину, и картинно поправила прическу, в связи с чем сердцебиение присутствующих все-таки ускорилось раза в полтора, а дыхание сбилось, — думает, что уже мертва.
— Мертва?
— Ага. Представляешь? Уже и оплакала себя даже. И, пыталась попросить меня позаботиться о ее упыреныше… то есть милом мальчике, — на этом месте я протестующе пискнула, — пыталась-пыталась! Только так ни разу и не собралась. Но ТАК на меня смотрела! Так что, считай, что она тоже ничего не боится.
— Нет, я серьезно, — милый треп Томы, постепенно становился похож на ее обычную злоехидную манеру, что радовало, но и меня с мысли не собьешь, — вы так веселитесь… и я слышу, что ваши сердца стучат ровно. Ну… у вас двоих. Трор, конечно, нервничает. Неужели вам не страшно?
— Понимаешь, Римма, — Пальцы Томирис принялись перебирать гриву, здорово нервируя лошадь. Оно и понятно, когда у тебя на спине сидит оборотень, радости мало. Ну… для коня, по крайней мере, — страх такая штука… он или убьет тебя или ты просто к нему привыкнешь. И сердце чаще не будет биться. Если мне страшно, это значит, что пора действовать. Глупо от страха плакать или прятаться. А вот драться с перепуга это вполне нормально. Так уж я устроена. Думаю, Храфн тоже.
— Ты хочешь сказать, что это как моя истерика? Здорово! Я тоже так хочу.
Действительно, удобно. Меня лично страх обычно парализует. Я замираю, даже дышать перестаю, и долго еще не в состоянии адекватно реагировать.
— Твоя истерика, это вообще отдельный разговор, — наш великий вождь включился в беседу, спеша высказать свое возмущение моим недостойным поведением, — что это за припадки? Ты бы еще завыла и лбом об пол биться начала! Это у тебя каждый раз так?
— Каждый раз?! Ты что, думаешь, что у меня часто ребенка похищают?!
— Хм… ну да, повод, вообще-то, достойный. И все равно, спокойней как-то надо.
— Ладно, учту.
Это он еще не видел моих коллег. Среди наших ведьм я считалась одной из самых спокойных и уравновешенных. От моих растрепанных чувств никогда не взлетали и не взрывались предметы, не начинались шторма и ураганы, не гасли и не зажигались свечи. Все эти взрывы и шторма происходили внутри меня самой, не вырываясь наружу, так что окружающие меня люди и строения были в полной безопасности. И вообще, подумаешь, в обморок упала! Всего один разок. Тоже мне, повод для нотаций!
— Не обижайся. Но среди моих людей припадочных нет. Совсем.
Я уже была готова разразиться длинным потоком обещаний немедленно заняться своим личностным ростом и воспитанием силы воли, но на мою защиту внезапно встала коша.
— Можно подумать, ты ее выгонишь. Не смеши нас! Кроме того, что ты хочешь от целительницы? Это же не твой вояка! Римма у нас барышня хрупкая, нежная, ей такие потрясения вредны. Так что не обижай ее.
— Да я и не собирался! — конунг развернулся в седле, занятно выкрутив спину, — я просто удивился. Ты мне не показалась истеричной барышней, которую так легко выбить из равновесия! Да и действовала ты всегда быстро. Вспомнить хотя бы ту стрелу. Даже я растерялся. А ты нет. А когда действительно нужно быстро двигаться и соображать, устроила истерику.
— Ну, положим, тогда меня вели высшие силы… но, ты прав. Видимо, внезапные мутации даром не проходят. Кстати, о действиях. Тома, ты что-то говорила о телепорте?
Красавица только нежно мурлыкнула, видимо, не желая выдавать какие-нибудь страшные шпионские тайны, но, судя по загадочной улыбке, мгновенно появившейся на ее губах, проблем с транспортом у нас не будет.
— Ну, ты же не думаешь, что я не позаботилась о путях отступления. Да и потом, мой отпуск, все-таки, не бесконечен, так что, рано или поздно, меня вызвали бы обратно на службу. Так что ж мне, пешком добираться? Хороший же я буду работник!
А ведь и правда, начальство моей любимой подруги должно быть сильно не радо ее отсутствию под рукой! Ну да ничего, переживут как-нибудь.
Я легкомысленно подавила в себе народившиеся было муки совести, и сделала пару глубоких вдохов-выдохов. С лирическими отступлениями и моими бурными переживаниями пора заканчивать. И с реверансами тоже.