"_Шапиро_. Я написал ответ на эту телеграмму и пришел к Роману Степановичу, как к партийному товарищу, проверить политически, так как писал я от души старого беспартийного человека... Я прочитаю вам, Марина Ивановна. Может, что-нибудь не так, так прошу сказать. (_Надел очки, читает._) "Командиру Н-ской части от Абрама Моисеевича Шапиро. Я получил Вашу телеграмму сегодня утром и в течение дня прошла передо мной вся моя жизнь. Когда умер мой отец, водовоз в нашем местечке Шпола, мать повела детей к раввину и старый ребе нам сказал: "В талмуде сказано: бедняк подобен трупу. Идите, дети, в мир, ищите денег и помните всю жизнь, что вся сила в деньгах. Будете хорошо искать бог вам поможет". И мы пошли... Через несколько лет я стал вояжером, бегал от местечка к местечку, от села к селу... Дождь, град, мороз, ветер, собаки злые на панских дворах - ничто не могло меня остановить. Всю Украину и Польшу вдоль и поперек измерил я своими ногами. Я всегда искал денег, и, казалось, вот-вот, еще год, еще два - и я смогу открыть собственную маленькую лавочку. А годы шли. Я бегал все быстрее и быстрее. Хозяин мой, ребе Могильник, подгонял меня: "Быстрее, Абрамчик, быстрее! Еще год - и ты откроешь свою лавочку". Но чем быстрее бегал я, тем скорее богател ребе Могильник, а у меня начало останавливаться сердце. Не раз от жары падал я в степи, но деньги гнали меня, заставляли ползти на животе до первой хаты. Пришла война... потом ребе Могильник бежал, а я стал агентом в губпродкоме... Простите, товарищ командир, я вспомнил страшный кусок своей жизни. Ребенком благословил меня старый раввин искать деньги, и с той минуты они на мою душу накинули аркан, тащили по степям, гнули шею, уничтожали во мне человека, волочили в болоте лжи, жульничества... Как червяк ползал я в ногах у Могильника. Почему мой сын, бухгалтер, стал героем? Почему его душа бесстрашна, чиста? Потому что контокоррент его души не зависел и никогда уже не будет зависеть от контокоррента денежного... Сегодня я долго плакал, закрывал глаза и видел раны сына и слезами обмывал их. Ваша благодарность за сына влила в меня, старика, новые силы. Я прошу вас передать...
_Ступа (не выдержал старый партизан и торжественно произнес). Смирно! (Посмотрел на всех и подтянулся по-военному.)_
_Шапиро_. "...передать товарищу Ворошилову, что, если на нашу родину нападут враги, мы, старики, просим его рассчитывать на нас в полной форме. Мы не отстанем от наших сыновей и будем биться по самой полной форме. С благодарностью Абрам Моисеевич Шапиро".
_Тайга (взволнованная, подошла)._ Дайте руку, Абрам Моисеевич.
_Шапиро_ (ответил на рукопожатие, отвернулся). Я... я... сейчас... (_И вышел._)
За ним медленно пошел Ступа.
_Тайга._ Пойдем к нему".
По-корнейчуковски взволнованно и вместе с тем с большой внутренней сдержанностью выписана эта правдивая сцена. Скуп драматург на ремарки, заменяя их выразительными многоточиями. Как всегда точно наделяет он фамилией Могильник местечкового лавочника, издевательски подгоняющего в могилу молодого Абрама Шапиро, ревностного исполнителя ехидных раввинских заветов.
"С АРКАНОМ НА ДУШЕ"
Эпизоды "Банкира", связанные с отцом и сыном Шапиро, живо напомнили мне не только беседу в Остии с бывшим житомирянином, но и обширную серию горестных излияний бежавших из сионистского "рая" бывших моих соотечественников. С еще большей отчетливостью понял я, как жестоко поплатились они за неблагодарность и предательство в отношении столько сделавшей для них Советской Родины.
Сразу же я представил себе, как разбогатевшие наследники шполянского лавочника Могильника, модернизировавшись в Израиле на ультрасовременный лад, сегодня столь же безжалостно волочат "в болоте лжи, жульничества" - только уже не в дореволюционном местечке, а в американизированном на дешевый лад Израиле! - выходцев из таких семей, какой была когда-то семья полюбившегося Александру Корнейчуку советского патриота Абрама Моисеевича Шапиро из Шполы. И, вероятно, какой-нибудь из многочисленных израильских раввинов (сейчас он не трясется в бричке, подобно своему давнему шполянскому коллеге, а лихо мчит в автомобиле модной марки) так же фарисейски утешает и наставляет на путь погони за деньгами эксплуатируемых сегодняшним израильским Могильником еврейских бедняков.
Уже не в Остии, а в Лондоне я услышал рассказ бывшего гражданина Белоруссии, приведенный мною в тексте пьесы "Пелена":
- Мою дочь, студентку, я просто-таки обманом заставил уехать со мной в Израиль. Сочинил байку, что скоро раскроется моя растрата государственных денег и я попаду в тюрьму. А в Израиле ко всем нашим болячкам и бедам прибавилась еще одна: кто-то донес, что моя дочка не вполне "чистая" еврейка. Ну, в раввинате тут же заложили в компьютер все ее биографические данные плюс показания "доброжелателей", и машина выдала не совсем положительный, с точки зрения верующих, ответ. Дочь получила повестку с вызовом в раввинат. А накануне мне по протекции устроили прием у одного чиновника министерства религии, не такого уж, правда, важного, но зато чем-то обязанного тем людям, которые попросили его выслушать меня. Беседа, как вы понимаете, оказалась для меня очень неприятной. Я разволновался и, не выдержав бездушных поучений чиновника, прямо спросил его: "Что, в Израиле все религиозные? Все убеждены, что в субботу не должны ходить автобусы? И всех волнуют чистые и нечистые?.." Он, конечно, оборвал меня...
- И что все-таки ответил вам?
- О, я хорошенько запомнил слова чиновника! С недовольной гримасой он сказал мне: "Вижу, к чему ты клонишь. Сам прекрасно знаю: неверующих - большинство. Хочешь спросить, почему же они должны подчиняться меньшинству? Могу объяснить: таковы наши традиции. Так было у евреев во все времена, так будет во веки веков. Могу дать тебе совет. Постарайся приобрести положение в обществе и стать одним из тех, кого меньше. И тоже сможешь приказывать и щедро платить". Понятно вам?
Да, вполне понятно, что циничные поучения чиновника израильского министерства религии перепевают на сионистский лад елейные наставления шполянского раввина сиротам из семьи Шапиро. Мне понятно, как изо дня в день приходится обманутым парням и девушкам ощущать на себе в Израиле гнет незыблемого и основополагающего для буржуазного общества правила "Вся сила в деньгах". Это заставляет переехавших в Израиль людей труда с первых же дней ловчить и изворачиваться, к кому-то подлаживаться, кого-то ублажать, в угоду сионистам сочинять душераздирающие небылицы о жизни на покинутой родине, поступаться принципами морали и строить планы накопления "черного капитала" денег, нажитых путем обмана и темных махинаций. Так порождается насущная необходимость воспитывать в детях двоедушие и двуличие, наставлять их: "Не рассказывай здесь никому, как дома ты каждое лето выезжал в лесной пионерский лагерь; в школе притворяйся, будто больше всего интересуешься богословием и историей сионизма; громко ругай арабов самыми последними словами - это поможет нам поскорей получить жилье".
Такая неприглядная картина жизни трудового люда Израиля, жизни "с арканом на душе" возникла в моем сознании совсем не произвольно. Просто мне, повторяю, вспомнились многочисленные беседы с бежавшими из "страны обетованной" бывшими гражданами социалистических стран и вынужденные признания израильской прессы.
Отрывок из "Банкира" приведен здесь совсем, поверьте, не для того, чтобы лишний раз показать, сколь интернационалистично по своей сути прекрасное творчество Александра Корнейчука. В этом и без того твердо убеждены все, кому знакома его драматургия и публицистика. Очевидна и неиссякаемость крупномасштабного духовного заряда пьес Александра Евдокимовича, их насыщенность неприкрашенной правдой жизни и, главное, их сегодняшняя неотъемлемая принадлежность к нашему идеологическому арсеналу.
Монолог Абрама Шапиро из правдивой пьесы Корнейчука напоминает, как, покидая советскую Родину ради сионистского "рая", люди еврейской национальности обретают в Израиле очень многое... из того, от чего их освободила Октябрьская революция. В поисках "второй родины" они попадают на чужбину. Вывод убийственный, но единственно верный!