Он делает глубокий вдох, и я вижу, как он слегка покачивается в мою сторону, как будто хочет подойти ко мне и пытается остановить себя. Его руки опускаются к бокам, пальцы сгибаются, и мне требуется все, чтобы не закрыть пространство между нами. Я хочу к нему больше, чем дышать, но я также не хочу усугублять ситуацию, ни для себя, ни для него.
Прикосновение к нему прямо сейчас сделает все намного хуже.
— Я жалею об этом не потому, что не хотел тебя, — тихо говорит Левин, и я чувствую, как мое сердце подскакивает к горлу. А потом он продолжает говорить, и оно снова опускается к моим ногам. — Я жалею об этом, потому что не должен был поддаваться этой слабости. В последний раз…
Он прерывается, его челюсть снова сжимается, и я понимаю, что должна спросить его, что он имеет в виду. Что значит последний раз. Но я не могу думать о том, потому что слезы уже жгут мне глаза, как услышу, что он произносит слова сожаления вслух. Все, о чем я могу думать, это то, что я надеялась, что он скажет, что на самом деле не жалеет об этом, что он сделал бы это снова, если бы мог, но теперь я точно знаю, что это неправда.
Меньше всего мне хочется сейчас плакать на его глазах.
Думаю, Левин видит выражение моего лица, потому что его взгляд немного смягчается.
— Елена… — Он ненадолго закрывает глаза, затем делает еще один шаг, глядя на меня сверху вниз. — То, что произошло между нами, случилось из-за тяжелых обстоятельств, в которых мы оказались. Это не должно повториться. Я не позволю. Ты — моя ответственность. Я не могу позволить, чтобы это повлияло на мой здравый смысл.
Каждое слово из его уст причиняет еще большую боль. Я тяжело сглатываю, борясь с подступающими слезами, отчаянно желая не дать им пролиться.
— Я знаю, что тебе понравилось, — шепчу я. — Ты не можешь притворяться. Ты не можешь сказать мне, что все это время притворялся…
— Я не говорю, что притворялся, — осторожно говорит Левин. — То, что я чувствовал, когда был с тобой, Елена…
Слова повисают в воздухе между нами, соленый ветерок ерошит мои волосы, а я смотрю на него, желая услышать, что будет дальше. Я хочу услышать, как он скажет вслух, что он чувствовал, когда был со мной, как я заставляла его чувствовать, и как ему было хорошо. Я хочу, чтобы он сломался и заставил меня поверить, что я не придумала себе всего этого, что все было реально.
Больше всего на свете я хочу, чтобы у нас был второй шанс.
— То, что я почувствовал, — причина, по которой это не должно повториться, — хрипло говорит Левин, делая шаг назад. — Отвлечение может означать наши жизни, Елена. Я готов умереть, чтобы сохранить тебя в безопасности, но я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Это опасно. К этому нужно отнестись серьезно.
— Ты не думаешь, что я отношусь к этому серьезно?
— Я не это имел в виду. — Левин проводит рукой по волосам, выражение его лица внезапно становится измученным. — Просто спустись в трюм, Елена, пожалуйста. Оставайся там, пока я не приду проведать тебя. Держитесь подальше от экипажа. Мы скоро будем в Рио, а потом это будет просто вопрос времени, пока я все улажу и мы вернемся в Бостон, хорошо? И тогда…
И тогда все это закончится. Я слышу невысказанные слова, которые витают между нами, и от этого у меня болит сердце. Я не хочу, чтобы все закончилось. Опасность и бегство, и то, что я нахожусь так далеко от места, где чувствую себя в безопасности, да, безусловно, но не это, не то, что, как я знаю, есть между мной и Левином.
— Пожалуйста, спустись вниз, где тебе будет безопаснее, — тихо говорит Левин, и что-то в том, как он это говорит, как он подчеркивает "пожалуйста", заставляет меня почувствовать, что я не могу сказать ему нет, как бы сильно я ни хотела остаться здесь и поговорить с ним. Даже спорить с ним лучше, чем вообще не разговаривать.
— Хорошо, — мягко говорю я. — Просто спускайся поскорее, хорошо? Там внизу одиноко.
Левин сглатывает, но кивает.
— Я скоро, — говорит он наконец. — Я обещаю.
Я отворачиваюсь и, прихрамывая, иду к лестнице, которая ведет меня обратно в грузовой отсек. По мере того, как я иду, я не могу остановить слезы, которые начинают скатываться по моим щекам.
По крайней мере, Левин теперь не видит моих слез.
2. ЛЕВИН
— Ты уже бывал здесь?
Это первый вопрос из уст Елены, когда мы сходим с корабля. Я почти не слышу ее, настолько я напряжен и раздражен. Капитан привел аргумент, что я должен оставить Елену на борту, пока не вернусь с обещанной платой. Когда я сказал ему, что шансов на это абсолютно нет, возникла значительная вероятность насилия. Я не хотел вступать в бой со всей командой грузового судна, которое доставило нас сюда, но был полностью готов к этому.