Дарен вернулся довольно быстро, ведя под руку, весело щебечущую Есению. Красивая, в расшитом жемчугами платье, она пританцовывала под отзвуки музыки из тронного зала.
Рогнеда встретила её насмешливым взглядом, стоя посреди комнаты, скрестив на груди руки и гордо вскинув подбородок. Но Есения, увидев Рогнеду в собственной комнате вновь не удивилась, не побледнела и не испугалась. Она широко улыбнулась и как обычно бросилась к Рогнеде с распростёртыми объятиями.
— И Рогнедушка тут! — воскликнула она.
Громкий шлепок повалил её на пол. Рогнеда тряхнула рукой — пощёчина вышла сильнее, чем она рассчитывала.
— Рогнеда! — крикнул Дарен.
— Я не сдержалась!
Есения заревела в голос, даже не пытаясь встать, — так и лежала на полу, хватаясь за пунцовую щёку.
— За что!
— Ты знаешь, за что! Не прикидывайся! — гаркнула Рогнеда и швырнула в неё коробочку.
Коробочка отскочила от руки Есении, упала на пол и раскрылась, отрубленный палец покатился по ковру. Глаза Есении округлились до размеров блюдец, рот сполз куда-то на бок, и она завизжала.
Что за? Рогнеда взмахнула рукой, вытягивая воздух из лёгких Есении. Девочка захрипела.
— Рогнеда!
— Да не не убиваю я её! Просто заставляю замолчать, — скривилась Рогнеда, усиленно думая. Удивление и страх Есении показались ей искренними. Она потрясающая актриса. — Ты пыталась меня убить, признавайся! Финист мне всё рассказал, Златовласка.
Есения захрипела, и Рогнеда, спохватившись, разжала пальцы, позволяя ей снова дышать нормально, но Есения ничего не сказала, только быстро отползла от пальца и принялась плакать с новой силой. Рогнеда, снова занесла руку. Но Дарен встал между ними.
— Это не она, — твёрдо сказал он. — Ты не видишь? Она впервые видит твой палец. И не удивилась, когда увидела тебя. Это не она.
— А палец у неё по волшебству в комнате оказался? — прошипела Рогнеда и выглянула из-за плеча Дарена. — А? Признавайся, откуда это у тебя?
— Я не зна-а-аю, — протянула Есения, размазывая по лицу слёзы вперемешку с соплями.
— Ты…
Дарен подал Рогнеде знак молчать и оставаться на месте, та закатила глаза, но послушалась. Царевич подошёл к Есении, присел рядом на корточки и взял её маленькие ручки в свои точно так же, как совсем недавно, в библиотеке, брал руки Рогнеды. Неуместная сейчас ревность больно кольнула под рёбра, и Рогнеда отвернулась.
— Есения, — Дарен говорил ласково. — Эту коробочку тебе подарил Финист, мы тогда с тобой вместе сидели в беседке у пруда.
— Я не знаю никакого Финиста, — всхлипнула Есения, губы её дрожали и шлёпали друг о друга с отвратительным звуком. Она втягивала воздух рывками, отчего делала между словами гигантские паузы. — Кто это? Мы были вдвоём в беседке. А потом у меня заболела голова, и ты отнёс меня спать. Там не было никакого Финиста. Ты врё-о-о-ошь!
Последнее слово превратилось в новую волну неконтролируемых рыданий. А Рогнеде показалось, что где-то она уже всё это слышала.
— А как ты туда пришла, помнишь? — спросила она уже спокойно.
Есения покачала головой.
— Пожалуйста, Рогнедушка…
— И часто у тебя такие провалы в памяти? — Рогнеда начала нервничать, воздух в комнате сгустился. Скрюченный на ковре палец пытался ей что-то подсказать. Ситуация казалась знакомой. Есения казалась искренней. И очень-очень глупой.
Есения снова всхлипнула.
— Мама говорит, что это пройдёт, когда я подрасту…
Рогнеда смотрела на отрубленный палец на ковре и пыталась собрать воедино обрывки разрозненных мыслей. То, о чём она думала было опасно, почти невозможно, такого просто не могло случиться.
Но всё же случилось.
Мозаика, в которой Есении была отведена главная роль и которая раньше складывалась так гладко, развалилась на мелкие кусочки и на её месте сложилась другая, ещё более ровная и красивая. И ещё более страшная.
— Рогнеда? — позвал Дарен, но Рогнеда едва его слышала.
— Мне… мне нужно подумать, — пробормотала она и двинулась к двери. — Одной.
Она знала, что Дарен пойдёт за ней не раньше, чем сумеет хоть немного успокоить Есению. Он не сможет бросить её в таком состоянии. Значит, у Рогнеды есть немного времени.
Она уверенно и быстро шла по коридорам, в сторону самой высокой башни Царских Палат. Кровь шумела в ушах, и Рогнеда ускоряла шаг, подгоняемая ударами сердца. От осознания того, что произошло на самом деле, тошнило, и Рогнеде почему-то казалось, что она с ног до головы перемазана липкой, мезкой слизью, будто одни только мысли о произошедшем уже делали её грязной.
Она свернула на лестницу, уходившую высоко вверх, под самую крышу. В этой части дворца она была всего пару раз, но теперь ноги сами несли её к одинокой комнате на вершине лестницы.