— Сокол. — Рогнеда бросила листья сон-травы в чашку. — Видела его красный кафтан? Прислали мне особого чародея для защиты.
— Сокол. — Люба в ужасе прикрыла рот рукой. — Так если он узнает, что ты тёмные чары используешь. Ой, не сносить нам головы…
— Тёмная магия не запрещена законом, — хмыкнула Рогнеда.
— Но не та, что используешь ты, госпожа…
— А ты, Люба, держи рот на замке, — зашипела Рогнеда. — И бояться тогда будет нечего.
— Да я могила, госпожа. — Люба похлопала себя по губам. — Просто за вас переживаю.
— За меня переживать не надо. Я сама о себе позабочусь.
Как Рогнеда и предполагала, Финист ничего не заподозрил. Выпил чай, закусил лимоном в меду и заснул прямо на пне, опрокинув голову на грудь. Прекрасно, прохрапит до самой ночи.
— Ты звала, госпожа? — Подбежал Войко. Вид у него был встревоженный, дышал он часто, будто долго и быстро бежал.
— Где тебя носит? — Рогнеда смерила слугу презрительным взглядом. — Отнеси нашего гостя в дом.
— Т-ты его убила, госпожа? — Войко нагнулся над Финистом, тот в ответ громко всхрапнул.
— Как видишь, нет. Неси его в дом. А я отлучусь ненадолго.
— А к-куда?
Рогнеда нахмурилась.
— С каких пор ты интересуешься моими делами, Войко? Нос свой не суй, куда не просят.
Войко расплылся в услужливой улыбке и принялся кланяться.
— П-прости, госпожа!
Не удостоив Войко вниманием, Рогнеда покинула двор. Туда, куда она направлялась, гвардейцам лучше не заглядывать. Если, конечно, им была дорога жизнь. Служителей закона там не жаловали, а вот Рогнеда могла бы отыскать зацепки о своём таинственном убийце.
Пыльные улицы Даргорода привели её к центральному рынку. Пахло травами и сырой рыбой — похоже, рыбаки вернулись сегодня со свежим уловом. И правда, у дальнего конца рынка собралась целая толпа.
— Судак! Свежий судак! — кричал продавец из толпы.
— Дерьмо его судак! Вот у меня щука что надо! — кричал второй.
— Сам ты дерьмо, урод!
Рогнеда закатила глаза, вспоминая, почему терпеть не могла центральный рынок. Да и рынки в целом.
— Тётенька, подай монетку, ради Макоши! — Какая-то чумазая девочка лет шести вцепилась Рогнеде в юбку. — Ты такая красивая, тётенька!
— Отцепись. — Рогнеда брезгливо выдернула юбку из её грязных рук. — Молись своей Макоши, а не деньги клянчи.
Девочка зло посмотрела и плюнула ей под ноги.
— Макошь с тебя шкуру спустит, сука! — крикнула она.
«Ненавижу детей», — Рогнеда едва успела увернуться от плевка.
Девочка набрала в грудь побольше воздуха — собиралась плюнуть ещё раз. Но теперь Рогнеда была готова. Едва девчонка плюнула, взмахнула рукой, и собственный плевок оказался у проказницы лице. Девочка завопила от ужаса и отвращения, и в слезах умчалась прочь.
— Много чести, обидеть ребёнка, — проворчала женщина с корзинкой у прилавка с луком.
— У этих богачей-чародеев ни стыда, ни совести, — ответила ей хозяйка прилавка. — Медяка сиротке жалко, а колдовать всегда рады.
— А вы ей чего денег не дали? — поинтересовалась Рогнеда, отряхивая юбку от грязи с рук попрошайки. — Взяли б, да приютили сироту, раз такие сердобольные.
— Да у меня у самой семеро по лавкам, — пробормотала женщина с корзинкой, тут же теряя пыл.
— Да и у меня… — начала было вторая, но Рогнеда их уже не слушала.
Она направлялась к подворотне, которая даже в солнечный день смотрела на торговую площадь тёмным провалом. Едва она ступила в тень, звуки рынка стихли, будто все разом перешли на шёпот. В конце подворотни виднелась красная дверь с маленьким прямоугольным окошком.
Рогнеда постучала трижды. Окошко открылось, показав два карих заплывших глаза.
— Пароль, — пробасили за дверью.
Рогнеда сосредоточилась и нырнула в скудное и по-детски простое сознание того, кто стоял перед ней. Благо, человек смотрел ей прямо в глаза. Но и это простая на вид задача стоила Рогнеде немалых сил. Проникать в сознание людей без их согласия было очень непросто, проникнуть в сознание чародея — почти невозможно. Даже сейчас, она успела заглянуть всего на мгновение и, если бы привратник не повторял про тебя одни и те же слова, видимо, силясь их не забыть, у Рогнеды бы ничего не вышло.
— Мавка по имени Шу, — буркнула она, и окошко закрылось.
Заскрипел замок. Один, второй, третий. И дверь распахнулась, пропуская Рогнеду внутрь. Тёмный узкий коридор увёл её в дымное нутро здания, пропахшее маковой грёзой и пивом. Даже днём здесь было полно людей, в основном картёжников. Они сидели за круглыми столами и бочками и проигрывали последние деньги. Какой-то мужик в приступе гнева выругался и смёл карты со стола. Взмыв в воздух, они разноцветным дождём опустились на пол. Под ноги Рогнеде упала карта с изображением лешего. Уголок был загнут.