— Всё в порядке, — повторил Дарен её слова, улыбнулся, будто она говорила о сущих пустяках, и поцеловал. — Это всё уже не важно.
И Рогнеда ему поверила, закрыла глаза, отбросила ненужный щит и подалась навстречу. Дарен накрыл её собой, дыхания их смешались, и две тени слились в одну.
Глава 29. Пасть дракона
К утру дождь не прекратился, наоборот, обрушился на терем с новой силой.
— Наверно, дорогу совсем размыло, — слова Дарена защекотали затылок.
Вчера они так и уснули на полу у печи в объятиях друг друга. Рогнеда приоткрыла один глаз и лениво посмотрела в серое, запотевшее окно.
— Значит, мы тут застряли? — пробормотала она, и в голос невольно прокрались радостные нотки.
— Похоже на то. — Дарен поцеловал её волосы, и Рогнеда, по-кошачьи тряхнув головой повернулась на другой бок и уткнулась носом Дарену в шею. Тепло. Тепло и хорошо. Она прильнула губами к тонкой коже, и Дарен шумно выдохнул, прямо ей в макушку. Кожа покрылась мурашками, и Рогнеда засмеялась.
Удивительно, ей совершенно не хотелось сбежать и спрятаться, как это обычно бывало после ночей с Радомиром. Хотелось весь день пролежать на неудобном полу, укрываться плащом и наслаждаться теплом тела Дарена, его руками и поцелуями. И самой целовать, целовать, целовать, пока не заболят губы.
Вот бы дождь не заканчивался. Возможно, они бы даже могли остаться здесь навсегда?
— Я не хочу возвращаться, — сказала Рогнеда.
— Я тоже, — эхом отозвался Дарен.
— Но мы всё равно вернёмся.
— Вернёмся.
— И сделаем вид, что ничего не было?
Дарен не отвечал, выпустил Рогнеду из своих объятий и сел, обхватив колени. Рогнеда осталась лежать, глядя на его широкую спину. В конце концов Дарен вздохнул, взъерошил волосы и обернулся.
— Я хочу рассказать обо всём отцу.
Внутри у Рогнеды всё сжалось.
— Он не поймёт. И не простит.
— Я знаю, — Дарен закрыл глаза и снова отвернулся. — И я очень боюсь, что он навредит тебе, если узнает, что мы… Что я… Мы могли бы уехать. Если, — он снова обернулся. — если ты этого хочешь.
Сбежать? Рогнеда посмотрела в потолок, между балок колыхалась на сквозняке оборванная паутина. Мысль звучала заманчиво. Бросить всё и сбежать с Дареном, подальше от царского терема, от интриг, но — Рогнеда перевела взгляд на царевича — хочет ли он этого?
Он ведь всё потеряет. Попадёт в опалу. И скорее всего сможет вернуться в Вольское Царство только после смерти Радомира. Если, конечно, царь не настрогает себе ещё детишек, и те откажутся помиловать наследного царевича и уступить ему тёплое местечко на троне. Ну, а в худшем случае их просто поймают ещё до того, как они пересекут границу и отправят на плаху. Рогнеду так точно. Дарена, может быть, Радомир и помилует, как единственного наследника.
Можно, конечно, ещё прибить Радомира, и тогда уже им с Дареном никто не помеша… Рогнеда зажмурилась и отогнала мысль о кровопролитии, вряд ли Дарен вообще захочет быть с ней после такого. Если, конечно, узнает… Рогнеда замотала головой. Нет, никаких убийств. Она обещала. Безвыходность положения заставляла её злиться.
Голова заныла.
— Давай подумаем об этом позже, — сказала Рогнеда, потирая виски в попытке отогнать боль. — Когда разделаемся с Есенией.
— Разделаемся? — уточнил Дарен.
Рогнеда скривилась.
— Исключительно по закону.
— Возможно, со временем, — сказал Дарен в пространство. — Отец сможет нас принять.
— Нет никаких нас, Дарен. Мы провели одну ночь вместе — это ещё ничего не значит.
— Ты снова мне врёшь, — покачал головой Дарен, кривя уголок губ и оборачиваясь к Рогнеде всем телом. — У нас был уговор. Не врать.
— С чего ты взял, что я вру? — хмыкнула Рогнеда.
— Я видел тебя вчера. — Дарен подобрался ещё ближе и навис над ней. — Слышал и чувствовал…
— Фу, не неси чушь, — Рогнеда упёрлась руками в его голую грудь и попыталась увернуться от поцелуя. — Я же сказала, что один раз ничего не значит.
Дарен посмотрел на неё хитро, с кошачьим прищуром, схватил за бёдра и притянул к себе.
— И сколько же раз мне повторить, чтобы для тебя это что-то значило?
Рогнеда зарделась и расплылась в глупой улыбке.
— Как минимум ещё парочку.
Дарен нежно поцеловал её в губы.
— Твоё желание — мой закон.
***
Дождь утихомирился только к вечеру, превратившись из ливня в мелкую, острую морось. А следующим утром распогодилось окончательно — круглое солнце выкатилось на безоблачное голубое небо, и если бы не по-зимнему пронизывающий холод, можно было бы подумать, что наступило лето.