Старик велит принести чашку холодной воды и просидит в кресле еще полчаса, наблюдая, как сменяются краски утра. Ожидая появления дочери, он чувствует, как по жилам расходятся бодрость и благодушие. Будет охота; он думает, что, возможно, разделит эту радость с Иноуэ, а возможно, и Люнеманн-сан присоединится к ним. И даже Ийютаэ Атк-Этлаэк Этрима, если он в очередной раз не разбил корабль.
Наконец, явится Минако-химэ, прелестная, как богиня, в новом косодэ, и скажет, что пришел срочный вызов по галактической, с требованием визуального контакта.
Тогда старик улыбнется.
Это звонит его самый умный, жестокий и омерзительный враг.
Он тоже поднимается рано.
На Древней Земле, в центре одного из крупнейших городов Северной Америки, в саду, разбитом на крыше небоскреба, лежит в шезлонге Чарльз Айлэнд. Стенки и подкрашенная вода бассейна испускают нестерпимый блеск. Вокруг розарий. Крупные цветы неприятно-плотского цвета притягивают взгляд, подобно телам хозяйских девиц, которые нагими гуляют рядом, загорают, плещутся в ядовито-голубой воде.
Чарли вовсе не такой пошлый, каким хочет казаться. Он содержит несколько хороших галерей, даже предметы искусства коллекционирует не ради вложения денег. Сигэру подозревает, что бассейн в пентхаусе появился только из-за желания американца подразнить утонченного антагониста.
Хотя гайдзин, конечно, большой жизнелюб. У него сейчас время близится к полудню, так что можно быть уверенным: весь обслуживающий персонал Айлэнда уже осведомлен о том, что большой босс с утреца вкусно покушал и легко покакал, а также о том, что он вчера успешно имел женщину. Чарли полагает, что престарелым властелинам полезно — конечно, в разумной мере! — порой пошалить со свеженькими телами.
Оздоравливает.
— Хай, Ши! Ты еще не сдох, старый черт? — бодро осведомляется Айлэнд, похлопывая ладонью по загорелому пузу. Биопластик заметен на сгибах локтей и шее: белесая пленка.
— Ты старше меня на семь лет, не забывай об этом, — отвечает Терадзава. — Хотя в твоем возрасте пристойно иметь проблемы с памятью. Бедняга Тярри.
— Ты прекрасно выговариваешь мое имя, поганка, — хмыкает Айлэнд, — не кочевряжься. Думаешь, я не знаю, что ты упаковался в пластик на десять лет позже меня? Вот она, коммерческая неэффективность. Так что я еще помоложе буду, Ши-Ши.
— Зато я сжег тебе куда больше нервных клеток.
— Мечты, мечты.
— Ты плохо выглядишь, Тярри. Тебе нельзя напрягаться.
— Еще как можно. Я живу полноценной жизнью в ожидании дня твоих похорон. Клянусь, что оторву зад от шезлонга и самолично прилечу в твой милый садик почтить прах.
— Я был бы рад, Тярри. Но, боюсь, у меня остались кое-какие незавершенные дела в этом мире. Как только я разберусь с ними, немедленно отправлюсь к предкам.
— Помочь? — с энтузиазмом предлагает Айлэнд.
— Да, прошу тебя, Тярри.
— Ну?
— Видишь ли, я непременно должен посетить твои похороны.
Любезнейший местер Айлэнд хохочет, откинув голову.
Ему сто двадцать шесть лет.
Физически — семьдесят, а с виду — не более пятидесяти пяти. Реклама производителей медицинского биопластика правдива, как сердце воина. Местер Терадзава Сигэру, первый человек, занимавший кресло Начальника Дикого Порта, на семь лет моложе мультимиллиардера Айлэнда и выглядит ровесником его пластикового полувека.
Только глаза обоих выдают возраст: уже почти нечеловеческие глаза.
Терадзава дважды ставил Айлэнд Инкорпорэйтэд на грань банкротства. Айлэнд поднял армию и выбил три четверти конкурирующего флота. Терадзава сорвал секретные научные разработки Айлэнда, выставив его в глазах общественности попирателем прав человека. Айлэнд заручился поддержкой сенатора Джейкоба и провел через него законопроект, почти лишивший Дикий Порт притока мигрантов-людей. Они обменялись сотнями подобных ударов, ведя непрекращающуюся политическую, финансовую и порой — обычную кровавую войну. Количество впустую проплаченных заказов на убийство друг друга эти двое подсчитывают, постоянно сбиваясь и споря, с искренним смехом.
Сколько бы лет ни давали им на первый взгляд, людям не очень свойственно жить второй век. Их дети — сами уже прадеды, их ровесников не осталось на свете. Старые короли пережили свою ненависть. Едва ли не через день они звонят друг другу — с Земли на Терру-без-номера, с Терры на Землю — и обмениваются колкостями.
Когда один действительно умрет, второму станет незачем жить.
— Сегодня, — говорит Айлэнд, — особенный день. Ровно сто лет назад мы с тобой повстречались впервые.
— Я знал, что ты хранишь тот день в памяти.
— У меня нет склероза, в отличие от некоторых. Я все помню, — американец жмурится. — Ты был чертовски хорошенький — в плащике и с крашеными волосами…
— Ты был самым нелепым гайдзином из всех гайдзинов, которых я когда-либо встречал, Тярри. И до сих пор носишь это почетное звание.
Чарли смеется.
— …я принял тебя за девочку!
— И сто лет после этого сублимировался в финансовые войны, — скорбно качает головой Сигэру. — Мне жаль тебя, Тярри.
— Сдохни уже, скотина косоглазая, — ласково говорит Айлэнд и вдруг подмигивает. — А у меня для тебя подарок.
Терадзава смотрит на американца вопросительно и насмешливо.
— Я к тебе киллеров подослал, — сообщает тот. — Как в старые добрые времена.
— Очень мило с твоей стороны, Тярри. Я знаю. Их четверо, их рейс прибыл два часа назад.
Айлэнд расплывается в ослепительной молодой улыбке. Комплект зубов у него даже не третий — четвертый.