— Дашенька! — всплеснула та руками и села рядом, вытаращив на меня огромные глаза, подведенные черным карандашом. Выглядела мама уставшей и замученной, помада на ее губах лежала неровно, тушь осыпалась и оставила на лице черные разводы, одежда выглядела застиранной и выцветшей.
Я отвернулась, чтобы откинуть голову и закрыть глаза.
Этого еще не хватало! Ну, спасибо, Ростислав! Век не забуду!
Я не общалась с родными с тех пор, как они предпочли сбыть меня на руки Денису, и попросила Воронцова, чтобы он не говорил мне о том, что происходит в их жизнях. Мне было абсолютно все равно, что их толкнуло на такой бесчеловечный поступок, но простить его я бы не смогла даже сейчас. Зря Домовой старается, ничего у него не выйдет.
— Сегодня первый концерт твоего брата, — робко начала мать разговор, — Дениска уже такой взрослый, песню петь будет.
Я ухмыльнулась, но глаз не открыла и на слова матери не отреагировала. Здорово, конечно, что у меня есть брат и его назвали в честь Воронцова, но мысль о том, что его она любит (сына своего, не Воронцова), а меня предпочла забыть, сильно ранила, хотя я уже не думала, что поступки родителей могут причинить мне боль.
Встань и уйди! — шептал внутренний голос, но слова Дениса перекрывали его решительным: «Останься до конца и выясни, что они от тебя хотят! Закрой эту страницу своей жизни, малышка, раз и навсегда!»
И теперь я сидела в актовом зале, рядом с матерью, которая весь концерт косилась в мою сторону, и ждала, чем же все закончится.
— А сейчас на сцену выйдет Ростислав Юрьевич, чтобы сказать вам пару слов! — объявила ведущая, и зал взорвался аплодисментами.
Замерла в ожидании, глядя на сцену немигающим взглядом, пока Домовой уверенно шагал к микрофону. Высокий, стройный и все такой же широкоплечий, он выглядел, тем не менее, совершенно иначе. Волосы больше не торчали черными вихрами, а были коротко подстрижены, деловой костюм сидел, как влитой. Домовой повзрослел, возмужал и держался свободно и непринужденно, будто был рожден, чтобы стать оратором. Он действительно что-то говорил, но я ничего не понимала из этого потока хвалебных отзывов неизвестным мне людям и благодарностей в адрес учредителей и спонсоров. Глаза наполнились непролитыми слезами, а в голове нарастал шум.
— Дашенька, — позвала меня мама. — Я должна встретить Дениску и переодеть его, пойдешь со мной?
— Нет! — решительно ответила родительнице, игнорируя ее просящие взгляды.
— Бабушка была бы счастлива, она так часто о тебе вспоминает. А дедушка ведь лежит, не встает совсем. Мы так устали от его болячек, столько денег на лекарства уходит.
— Неужели? — снова ответила я грубым голосом, чтобы остановить поток ее бессвязных речей. — Мне это совершенно не интересно! — отрезала категоричным голосом и поспешила уйти.
Что я здесь делаю? Зачем приехала? Чего хотела добиться?
— Дикая?! — позвал меня кто-то из толпы и тут же ухватил за локоть. — Не спеши, пойдем-ка. Я устал тебя ждать!
Уже хотела пихнуть Волка в бок, но его огромные размеры и еще больше раздувшиеся мышцы парализовали мою волю. Пришлось тащиться за ним куда-то по коридору мимо орущих детей, потом к лифту и, наконец, в огромный светлый кабинет, где у окна уже стояли мои прежние друзья: Димур, Марина, Соня, Света и Кристи.
— Привел! — отчитался Волк, подталкивая меня в спину.
— Привет, — раздался нестройный хор голосов.
— Теперь разыграете спектакль для меня одной? — бросила в сторону ребят, отходя от Волка на приличное расстояние. — Может, объясните, что все это значит?
— Даш, — робко начала Кристи, оглядываясь на друзей, — ты прости нам то идиотское письмо, это все Ростислав. Он увидел твои фотографии в колонке светской хроники, где ты значилась, как Воронцова, и просто взбесился. Мы пошли у него на поводу, поверили, что ты вышла замуж за своего модельера.
Я упрямо стиснула зубы.
— А спросить меня никто из вас не удосужился?
— Кто ж знал, что Денис удочерил тебя?! Мы так обиделись, написали то письмо, — затараторила Марина, — глупые были, сгоряча ведь написали.
— Понятно, — кивнула я головой, — хорошо, простила.
Уже развернулась, чтобы выйти из комнаты, как вход преградила фигура Домового.
— Привет, — произнес парень низким голосом с легкой хрипотцой и у меня чуть не подогнулись колени. Я не забыла того притяжения, которое рождалось между нами, стоило лишь приблизиться друг к другу. — Уже поговорили?
— Она собралась уходить, — расстроено произнесла Кристи у меня за спиной. — Это ты во всем виноват, вот и исправляй! — уже воинственно добавила девушка и позвала за собой остальных.