– У меня на такое разрешения нет, – упрямился Нэш. – Кроме того, док сейчас будет здесь. А вот, кажется, и он.
И действительно, стукнула входная дверь, и стало слышно, как в прихожей кто-то топает ногами, стряхивая с обуви снег. Затем в лазарет вошел Уилл Спренгер и, снимая плащ, проговорил:
– Не стал ждать кофе. Если б я знал, что людям становится хуже по ночам, ни за что бы не пошел учиться на медика.
Тут он увидел Энни и грозно спросил:
– А вы какого дьявола здесь делаете?
Боясь, что его ждут неприятности, Нэш поспешно проговорил:
– Они с капитаном Уокером старые друзья.
Доктор перевел на него гневный взгляд, и тот, запинаясь, добавил:
– Они вместе росли в Техасе.
– Ах вот как. И где же именно это было? – спросил Спренгер, снова глянув на Энни.
Она видела: доктор знает, что они с Хэпом Уокером незнакомы.
– Мистер Нэш, должно быть, меня неправильно понял. Я сказала, что мы с Уокером из Техаса.
– Что ж, Техас велик, – пробормотал Спренгер, а затем, тяжело вздохнув, сказал: – Ладно, посмотрим, как у него дела.
Обойдя кровать, он подошел к Уокеру с другой стороны и, наклонившись над ним, послушал его грудную клетку:
– Во всяком случае, воспаления легких нет. Это уже кое-что.
Он энергично потер руки, положил ладонь на лоб своего пациента и некоторое время не отнимал ее, затем, нахмурившись, спросил у Нэша:
– Он что-нибудь пил?
– Миссис Брайс сказала, что заставила его немного попить.
– Примерно с полчашки воды, – проговорила она. – С помощью намоченной салфетки.
Переведя взгляд с Уокера на нее, Спренгер заметил и глубокие круги под глазами, и туго натянутую на скулах кожу, словно прилипшую к ввалившимся щекам, и безмерную усталость, заметную в каждой черточке ее лица. И он спросил смягчившимся голосом:
– Наверно, вы так и не приняли настойку опия?
– Нет, – и она отвела глаза. – Боялась, будут сниться кошмары. Потому и не хотела ложиться.
– Так, так.
Ему нетрудно было ее понять. Чего только не придет на память, если ее не обуздывать.
– Так, так, – повторил он и, снова сосредоточив внимание на Хэпе Уокере, нахмурился и сказал: – Черт возьми, мне казалось, я все там почистил.
Склонившись к Уокеру, он громко спросил:
– Ты меня слышишь? Придется все-таки резать.
Веки Хэпа задвигались, но не открылись:
– Нет… нет… не надо…
– Но ты же не хочешь умереть?
Прежде чем ответить, Хэп сглотнул – настолько у него пересохло в горле – и провел языком по губам, пытаясь их немного смочить.
– Есть… вещи… и похуже… – прошептал он.
– Хэп… – неуверенно начал Спренгер, затем вздохнул и сказал: – Ну, хорошо, сперва еще раз взгляну на рану. Но не проси меня дать тебе умереть. Такая высокая температура без причины не бывает.
– Я опять давал ему хинин после вашего ухода – десять гран, – сообщил Нэш, – и собирался дать еще немного сассафраса.
– Он больше не может потеть, – пробормотал Спренгер. – Попробовать отвар ивовой коры, что ли? Иногда помогает. Страшно не хотелось бы снова класть его на операционный стол.
– Может, пойти поискать Уолша и Паркера? – предложил Нэш.
– Я становлюсь слишком старым, чтобы носить больных, так что и в самом деле поищите.
Доктор Спренгер протянул руку к одеялу, которым был укрыт Уокер, и произнес:
– Вам бы лучше уйти, миссис Брайс, – зрелище будет не из приятных.
Она некоторое время молча смотрела на Хэпа Уокера, затем решительно заявила:
– Я бы хотела остаться, майор Спренгер. Поверьте, мне и не такое приходилось видеть.
– Что ж, раз вы так говорите, – кивнул доктор и, чтобы не терять время, пока Нэш будет искать двух других санитаров, решил начинать сразу: – Ну хорошо, вон в том шкафчике вы найдете пакеты с лекарственными растениями. На одном из них написано «ива». Положите чайную ложку этого снадобья в чашку и залейте горячей водой, затем, минут через пять, процедите жидкость через марлю. Пусть отвар будет покрепче, и тогда Уокеру не нужно будет пить его много. Справитесь с этим?
– Где вода? – спросила она.
– На печке две кастрюльки – одна с кофе, другая с водой. Чашки – на металлическом столике рядом.
Когда она отошла от кровати, он поднял одеяло и пробормотал:
– И все же рана выглядит лучше, чем раньше… Эй, Нэш, вы еще здесь?
– Надеваю шинель, сэр.
– Были выделения?
– Да, все время шел гной.
– Хорошо, поторопитесь.
Взяв со стола троакар, доктор Спренгер надавил на грушу и вставил кончик инструмента в рану. Отпустив грушу, он вытащил троакар и взглянул на стеклянную трубочку:
– Все еще желтый.
– Не надо… хлоро… хлороформа.
– Что, тебя от него тошнит?
Хэп сглотнул:
– Не надо…
– Вот, значит, какая у него рана… – произнесла Энни, глядя через плечо майора.
– Это она еще зашита, а если б я вскрыл ее, вы бы увидели, насколько она воспалена.
– Ивовая кора уже настаивается, – сказала она, вспомнив, зачем подошла к майору.
– Отлично. Миссис Брайс, там у меня в операционной черный чемоданчик. Должен стоять на столике возле лотка – рядом с операционным столом. Принесите его, пожалуйста.
Он открыл принесенный ею чемоданчик, вынул оттуда и разложил перед собой полевой набор инструментов и других принадлежностей для оказания первой помощи, а затем, взяв ножницы, проговорил:
– Испробую еще одну штуку, Хэп. Будет чертовски больно, но не бойся, это не пила. И он принялся удалять швы. Когда, закончив, он обернулся, оказалось, что Энни все это время стояла у него за спиной и наблюдала за его работой. Первым его побуждением было отослать ее, но, кроме нее, других помощников у него не оставалось.
– Найдите в моем чемоданчике тампоны из корпии, а кроме того, там бутылочки с бромом, марганцовкой и спиртовым раствором скипидара. Все это положите сюда, на этот стол.
Наклонившись вперед, он снова обратился к Уокеру:
– Постараюсь сделать все, что смогу, но, если к утру не станет лучше, придется тебе расстаться с ногой. Другого выхода нет.
Хэп едва заметно кивнул.
Спренгер встал и, подойдя к тазику с водой, вымыл руки. Затем, захватив с собой тазик, он возвратился к кровати, снова сел, намылил участок вокруг вскрытой раны и насухо вытер вымытое место.
– Подайте мне тампон, миссис Брайс, – сказал он, протягивая руку за спину. – И бром. Сперва откройте его, пожалуйста, – добавил он. – И смотрите, чтоб ничего не попало на руки – он довольно едкий. Да, вот еще что: мне понадобится одна из тех маленьких стеклянных трубочек, которые вы найдете в пузырьке возле склянки с тампонами.
Она смотрела, как он намыливает кончик корпии, опускает его в полость раны и с его помощью разделяет ткань, затем промывает и снова насухо промакивает область вокруг разреза. После этого он набрал в пипетку небольшое количество брома и, проговорив: «Ну, держись, Хэп!» – вставил ее в полость раны. Когда кончик пипетки коснулся кости, он поднял палец с другого ее конца, дав вылиться жидкости. Нога Уокера дернулась.
– Должен выжечь источник заражения – это последнее средство. Знаете, как-то раз мне пришлось делать это раскаленной кочергой, потому что у меня закончился бром.
Повинуясь безотчетному импульсу, Энни схватила Хэпа Уокера за руку, и его пальцы сжались вокруг ее пальцев, до боли стискивая их каждый раз, как майор Спренгер повторял процедуру и зондировал абсцесс и поврежденную кость. К тому времени, когда доктор устало откинулся на спинку стула, ее пальцы окончательно онемели. Он закрыл бром пробкой и вручил флакон Энни.
– Некоторое время будет жечь. Бром съедает живую ткань, как кислота гвозди. Ну а теперь, чтобы все было сделано, как следует, дайте-ка мне… – Спренгер на секунду призадумался, а затем закончил: – Дайте мне скипидар. Извини, что снова делаю больно, Хэп, – проговорил он, капая жидкость в рану, – но это хорошее дезинфицирующее средство. А от марганцовки я, пожалуй, воздержусь. Если и бром со скипидаром не помогут, то марганцовка тем более.