– А я Энни Брайс. Миссис Итан Брайс – по крайней мере, была ею до того, как… – Она запнулась, а затем, выдохнув, закончила: – До того, как убили моего мужа. У нас была ферма на Сан-Сабе в Техасе.
Пожалуй, это и все, что они от нее услышат. Она снова коснулась волос и, заставив себя улыбнуться, сказала:
– Прошу прощения, но мне кажется, с этим лучше не откладывать, иначе мы все потом об этом пожалеем.
Кора прекрасно поняла, что та имеет в виду:
– Да, разумеется. Думаю, у меня там приготовлено все, что вам может понадобиться. Прошу вас, миссис Брайс, пойдемте со мной, и мы вас приведем в полный порядок.
Взяв Энни за руку повыше локтя, она повела ее к открытой двери:
– У нас здесь предостаточно места, так что располагайтесь как дома.
Но Сарабет по-прежнему не спускала с Энни подозрительного взгляда.
– И сколько же вас держали в неволе? – поинтересовалась она.
– С осени 1870-го.
– Три года… – негромко проговорила Кора, покачав головой. – Могу сказать только одно: вы намного выносливее, чем в подобных обстоятельствах оказалась бы я, и проявили настоящее геройство, сумев выжить.
– Непонятно только, как это они позволили вам выжить – прошло ведь целых три года.
– Сарабет… – в голосе лейтенанта Хьюза слышалось явное предостережение. – Я уверен, у миссис Брайс нет желания говорить на эту тему – по крайней мере, сейчас.
– Но я только имела в виду…
– Скажем так, мне удалось выжить, вот и все, – сухо вставила Энни. – И теперь главное для меня – попасть домой, и как можно быстрее.
– Что ж, вас вполне можно понять, – живо отозвалась Кора. – И могу вас уверить – как только вы в достаточной мере окрепнете, это можно будет устроить. Ну а пока что нас должно интересовать одно – чтобы вы как следует отдыхали и хорошо питались.
После некоторых колебаний Энни, чувствуя себя крайне неловко за то, что злоупотребляет добротой Коры Спренгер, решилась обратиться к ней еще с одной просьбой:
– Боюсь… гм… боюсь, придется попросить у вас что-нибудь из одежды, пока не сошью себе собственную, но как только возвращусь домой, тут же вышлю вам деньги за все, что вы сможете выделить. Ну а в данный момент у меня есть только то, что вы на мне видите.
– Я уже успела подобрать кое-какие вещи, моя милая, – они выложены на кровати, и вы можете их примерить, – успокоила ее Кора. – А что касается денег, то, уверяю вас, в этом нет никакой необходимости, абсолютно никакой.
– Ну что вы, у нас были деньги в банке, и я могу за все заплатить.
– Чепуха какая! Ведь все равно, моя милая, я это больше не надеваю. Меня беспокоит другое – вам эти платья могут показаться безнадежно вышедшими из моды… Так что не будем об этом спорить, – заявила она твердо. – Ну а теперь входите сюда, тут уже все приготовлено – кувшины с горячей и холодной водой у умывальника и хорошее щелочное мыло, которого вам вполне для начала хватит. А на ночном столике вы найдете свиной жир и керосин, а также гребешок и ножницы.
У Энни подступил комок к горлу, и, пытаясь проглотить его, она с трудом проговорила:
– Благодарю вас, миссис Спренгер. Я перед вами в долгу на всю жизнь.
– Ну вот еще что придумали! А пока вы начнете приводить себя в порядок, я нагрею побольше воды для ванны.
– Да, конечно.
– Если зачем-нибудь понадоблюсь, буду более чем рада помочь.
– Нет, я справлюсь сама, благодарю вас.
– Мне, знаете ли, приходилось в свое время и больных купать, и за ранеными ходить, так что всякое довелось повидать. Поэтому, смею вас уверить, меня трудно чем-нибудь удивить.
Боясь, что Энни настолько слаба, что больше двух-трех шагов самостоятельно не сделает, Кора взяла ее под локоть и помогла идти.
– Бог ты мой, вас там не больно-то хорошо кормили, – заметила она, глядя на руку Энни.
– Во всяком случае, последнее время. Они и сами голодали.
– Если хотите знать мое мнение, то так им и надо, – решительно заявила Кора, – и пусть даже они все до единого сгинут с лица земли, я ни капельки горевать не стану. Но вы у меня вмиг растолстеете, и поправляться мы начнем сегодня же. Я приготовила чудесный мясной бульон, а лапша уже нарезана и подсыхает. Через часок можно будет варить.
Тут она смолкла и бросила на Энни внимательный взгляд:
– Вы, наверное, уже что-то поели в агентстве?
– Да.
– Ладно. В таком случае у нас будут маисовые лепешки и молочная лапша – для вашего желудка это как раз то, что нужно.
– Не беспокойтесь. Я научилась обходиться без пищи по нескольку дней, а потом, когда появлялась возможность, наедалась до отвала.
– Так вот, у нас здесь вам не придется обходиться без пищи. Уилл – то есть майор Спренгер, я хочу сказать, – просто обожает хорошо поесть. Впрочем, мне кажется, таковы все мужчины. – Кора остановилась у двери и, прежде чем выйти, обернулась и повторила: – Если вам еще что-нибудь понадобится, не стесняйтесь и спрашивайте. Вам нужно только позвонить вон в тот колокольчик, что у кровати, и я сразу же приду.
– Благодарю вас.
Не успела за Корой Спренгер закрыться дверь, как Энни услышала ехидный голос второй женщины:
– Судя по всему, ей было у этих дикарей не так уж и плохо.
– Ради бога, Сарабет, она ведь потеряла мужа, – урезонивал ее лейтенант Хьюз. – И она же худа, как щепка. Такое впечатление, будто ты разочарована, что у нее не такой же вид, как у Милли Первис.
– Я не думаю, что постоянно страдать от голода – это «не так уж и плохо», – поддержала его Кора.
– Трудно себе представить, со сколькими дикарями она перебывала, – ядовито продолжала Сарабет. – Вот так она и выжила – позволяя им делать с собой все, что им хотелось.
– Угомонись, – резко прервал ее муж. – Она может услышать. Господи, Сарабет, неужели тебе не стыдно такое думать и тем более произносить вслух?!
– Но я ведь права, разве не так?
– Ну а ты что бы делала в ее положении? – возразил он.
– Я бы скорее умерла, Эллиот.
Хотя в душе Кора была с ней согласна, вслух она сказала иное:
– Желание жить очень сильно в человеке, моя милая, и я не думаю, что мы вправе судить миссис Брайс за то, что она осталась живой.
– Но мне стоит только представить, что ко мне прикасается какой-нибудь грязный дикарь, как мне сразу становится дурно, – не успокаивалась младшая из женщин. – Я бы никогда после этого не чувствовала себя чистой и, вне всякого сомнения, до конца жизни не смогла бы посмотреть в глаза Эллиоту или кому-нибудь другому. Нет, я бы покончила с собой.
– Ну а она, значит, не покончила. Ладно, Сарабет, нам пора. Я схожу в лазарет и гляну, как там дела у капитана Уокера, а тебе, если не ошибаюсь, нужно на кружок вышивания или что-то в этом роде, – поторопил жену лейтенант Хьюз.
– Это ведь индейцы сделали такое с капитаном? – выпалила Сарабет.
– Не знаю, Сарабет. Если даже и они, то случилось это не в последние день-два, а раньше. Нэш говорит, у Хэпа чертовски сильный жар, а такое не начинается в один миг.
– Право, Эллиот, что за вульгарный язык!
– Ну, хорошо, хорошо, у Хэпа очень сильный жар. А теперь нам пора идти. У миссис Спренгер и так хватает забот из-за миссис Брайс, а ты тут со своими излияними о том, как тебе не нравится жить в форте.
– А почему мне здесь должно нравиться? – с напором спросила она. – Ты разве предупреждал меня, что это место кишит гнусными, грязными индейцами? Говорил, что увезешь меня в ссылку на край света? Да, я не хочу здесь жить и не скрываю этого! И если ты меня не увезешь отсюда, я вернусь в Огайо сама! Ты это хотел от меня услышать?
– Ты знала, что выходишь за военного, Сарабет, – ответил он сдержанно. – А как солдат я еду туда, куда меня посылают.