Не для кого глотку рвать... Кроме того, прожив долгую и трудную жизнь, Ушаков прекрасно знал, что большие сокровища прячут так, чтобы никто не смог найти. Прячут, охраняют и берегут пуще ока зеницы. И, по обычаю, стоит добыча тех сокровищ большой крови. Кому это сейчас надо? А потом: на самом ли деле все так, как обсказывает в доносе хитрый Пузо? Кто поручится, что это не праздный треп пьяного калмыцкого воина, желающего произвести на русских дружков впечатление? Или того хуже: никакой это не треп, а контрмина? Что, ежели хитромудрый Дондука ведет какую-то свою игру, суть и цели которой пока что никому не понятны?
- Охти мне, болезному, - широко зевнув и перекрестив рот, пробормотал Андрей Иванович, взяв со стола медный звонец с ручкой из беличьего хвоста, и, дважды тряхнув им, решил: - А щас и поглядим, как оно станет...
На звон спешно вошел приказной дьяк из дежурной ночной тройки Никифор. Дородный телом, неопрятный, опухший с лица, с топорщившейся во все стороны несолидной бороденкой, на Крещение бритой за проигранный заклад: спал, собака, как обычно!
- Сей документ чел? - скрипучим голосом вопросил Андрей Иванович.
- Усе документы, што на обзор представил, - усе чел, так точно, бодро закивал Никифор, боясь поднять взгляд на страшного человека. - Кой именно документ интересует, ваше-ство?
- Демьяна Пуза донос, - уточнил Андрей Иванович, впившись взором ястребиным в глупо блымкавшие глазенки Никифора, оплывшие от бессовестного обжорства ипития чрезмерного.
- Так точно, батюшка, чел! - поспешно подтвердил Никифор и вдруг позволил себе личное мнение: - Чудной документик, ваше-ство! Неужто то правда, што Пузо сказывает?
- Должно, так. - Андрей Иванович благосклонно кивнул - туповатый дьяк был прост и прозрачен, как первая мартовская сосуля. - Добрая новость, Никифорушка! Спасибо, разутешили на старости лет. На-ка, прими за работу.
- Да за что же, милостивец?! - с растерянным испугом проблеял дьяк, принимая у Андрея Ивановича серебряный рупь и отвешивая низкий поклон. Куда ж тут денешься? Даже если какой подвох, шутка изуверская - нельзя не принять! Не таков человек, чтобы ослушаться! - Ведь по обычаю службу справлял, ништо не деял лишнего...
- Вот за службу и даю, - твердо сказал Андрей Иванович. - Заслужил, бери - подвоха нету тут никакого. Добрая весть наградой красна. Будет казне весомый прибыток, потому радуюсь я. Давай зови всех, кто с тобой челсию документацию: всем по рублю жалую. В кои-то веки заслужили не плетей за браги питие на службе, а награду стояшшу. Зови, сказал!
- Дак никто не чел боле, - растерянно пробормоталдьяк. - Аккурат Пузин донос предпоследним лежал - ячел, а Нефед с Алексашкой спа... гхм-кх...
- Спали, значит, сучьи дети?! - притворно нахмурился Андрей Иванович, сверкнув взором. - На службе?!
- Прости, батюшка! - Оговорившийся ненароком дьяк сразу пошел пятнами, посунулся на колени, влепив с размаху лбом в не мытый еще пол, хранивший следы вчерашних людских терзаний, - до того могуч был страх перед сухоньким сенатором. - Не повторится боле - клянусь...
- Встань, дурья башка! - криво хмыкнул Андрей Иванович. - Не ползи, встань - а то вдарю...
Нет, не врал дьяк. Людишек, пребывающих у него в подчинении, Ушаков знал как облупленных: при всех своих недостатках, Никифор никогда не отказался бы порадеть за товарищей, дабы те получили из господских рук по рублю. Не врал!
- Нету зла на вас... Сегодня прощаю все. За то, что благую весть принес, - на-ка тебе...
Никифор от ужаса округлил глаза, наблюдая, как Великий инквизитор достал из кармана плоский металлический полуштоф, откупорил и набулькал добрых полкружки. Судя по запаху, водка была хороша - московская хлебная, тройная, доброй очистки, - какую и положено потреблять высоким господам. Но не в качестве водки дело, а в том, из чьих рук принимаешь! Скажи кому, что за сон на службе принял чарочку из рук Самого, не поверят люди ни за что. Скажут - совсем сдурел с испугу великого, городит что ни попадя...
- На, я сказал! - повысил голос Андрей Иванович, сердясь на робость дьякову. - За добрую весть жалую - не за нерадивость к службе!
- Спаси господь, батюшка. - Истово перекрестившись, Никифор принял чарку, умильно покосился на образа и медленно, запрокидывая голову, в пять глотков выпил огненную жидкость, аки воду простую.
Андрей Иванович, глядя на жирный кадык, дергавшийся в такт булькам под не отросшей как следует бородой, окончательно определился.
Никакой контрмины нету - отсутствуют у Дондуки какие бы то ни было резоны запутывать императорские тайные службы. То, что караван перевозил с бережением великим и отвод сочинял про ногаев, говорит в пользу того, что для хана сия гишперция действительно крайне важна и к огласке никоим образом нежелательна.
Ах какая интересная да занимательная картинка получается! И кому же этот караван предназначался? Вот ведь незадача - нет у Андрея Ивановича ответа на такой вроде бы совсем простой вопрос! Ко всем тайнам империи такого масштаба имеет ключи Великий инквизитор - по чину положено. А вот к этой, поди ж ты, - нету...
- Благодарствую, батюшка. - Выпив водку, Никифорчинно занюхал засаленным рукавом, осторожно поставил кружку на стол и отвесил низкий поклон. - Вовек твоей ласки не забуду...
- Печать... - вдруг смутно озаботился Андрей Иванович. - Печать не вскрыта ли была на пакете с доносом сим?
- Господь с тобой, батюшка! - испуганно всплеснул руками Никифор. Коли бы так - тут же доложил бы, как Уставом заведено... Целехонька печать была - и курьерский яшшик тож опечатан как следает.
- Ну, добро, - порадовался Андрей Иванович. - Добро, коли так. Цалуй за ласку!
- Благодарствую, батюшка, - истово промычал Никифор, низко склоняясь над столом и раболепно хватая протянутую для поцелую сухонькую длань. Вовек...
"Стук!!!" Цепко ухватив дьяка за руки, Андрей Иванович потянул его на себя, резким рывком продолжая движение несчастного, и на завершающей фазе с маху прислонил виском к остро выступающей над столом мраморной чернильнице. Брызнуло чернилами на бумаги, слабо ойкнув, дьяк всем телом завалился на стол, по его жирной спине пробежала мелкая дрожь.