Его руки сжимают меня еще сильнее, сдавливая до тех пор, пока я не могу дышать, но в этом есть что-то настолько чертовски утешительное, что я готова просто умереть здесь, чем просить его ослабить объятия. Его рука обнимает мой затылок, когда он шепчет в ответ: — Я ни на минуту не сомневался ни в этом, ни в тебе, сладкая. К черту всех остальных, я уже сказал тебе, что это мы против всего мира.
Я принимаю, что умру здесь, завернувшись в него, и никогда не пожалею об этом, даже когда буду гнить на глубине шести футов и гореть в адских ямах за все свои грехи.
— Бэссинджер, слезь с нее, нам нужно убрать ее с глаз долой, пока не начались беспорядки, — огрызается Норт, но его слова не имеют смысла.
Беспорядки?
Почему, черт возьми, должны быть беспорядки и какие именно люди их начнут? Но Атлас медленно убирает свои руки с меня, что очень хорошо, потому что мои ноги уже начинают отказывать мне.
Парень ловит меня и возвращает в свои объятия, огрызаясь на Норта: — Ей нужен целитель, ты не подумал привести одного? К черту Ардерна, он может подождать. Только через мой труп кто-нибудь из вас получит помощь раньше моей Связной.
И затем он идет вперед, надежно обхватив меня, пока не достигает Сейдж, опуская одну руку, чтобы предложить ей помощь, если она в ней нуждается. Когда она качает головой, он просит ее следовать за ним к самолету, обеспечивая безопасность моей подруги без единого слова с моей стороны, потому что даже за то короткое время, что он меня знает, он понял, как добраться до моего сердца, окутанного льдом.
Я закрываю глаза, бормоча тихие слова благодарности, даже когда выныриваю из сознания.
***
Я снова погружаюсь в полубессознательное состояние, когда Атлас занимает свое место и прижимается ко мне, немного перемещая, пока я не оказываюсь в его объятиях.
Я чувствую, как рука Сейдж опускается на мой лоб, когда она говорит с Атласом о поиске целителя для меня, но мне удается прокричать: — Я в порядке. Отведите меня к Феликсу, когда мы вернемся домой, я не хочу, чтобы кто-то еще прикасался ко мне, пока я не в себе.
Атлас снова сжимает руки, и на секунду мне кажется, что он злится на меня, но потом я чувствую, как Гейб занимает место рядом с нами, слегка толкая меня, когда разваливается там. Когда Атлас рычит на него, он огрызается: — Дай мне, блядь, передохнуть, меня только что накачали наркотиками и выбили из меня дерьмо.
Моим узам это совсем не нравится, и мой дар вырывается из меня прежде, чем я успеваю его остановить.
Гейб вскрикивает, когда он ударяет его, вскакивает на ноги, словно думает, что я собираюсь разорвать его разум на части. У меня нет сил расстраиваться из-за этого. Они ведь не знают о других вещах, которые я могу сделать.
Они вообще ничего не знают.
Гейб выясняет это первым. — Моя головная боль и головокружение прошли.
Я слышу шаги, и мои узы узнают Грифона, когда он подходит к нам, его голос низкий и гравийный, когда он кричит: — Что это, блядь, было? Что, блядь, только что произошло?
Я чувствую, что братья Дрейвен приближаются, и даже в парализованном состоянии я немного напрягаюсь, и тогда Гейб снова говорит, более жестко, чем я когда-либо слышала его раньше: — Не делай больше ни одного гребаного шага к моей Связной, иначе я вырву твою гребаную глотку зубами.
Я задаюсь вопросом, кто из команды был настолько глуп, чтобы попытаться подойти к нам, потому что он не может так разговаривать с одним из Дрейвенов, но затем Нокс говорит, с ехидством в голосе: — Она также и моя Связная.
Атлас насмехается. — Нет, она – твоя груша для битья, твоя любимая жертва. Она – злодей по умолчанию в каждой из твоих историй. Если ты приблизишься хоть на дюйм, я выведу весь гребаный самолет из строя, чтобы остановить тебя. Больше никаких предупреждений.
Я пытаюсь открыть глаза, чтобы подготовиться к войне, которая вот-вот начнется, потому что Нокс Дрейвен не отступит, но я чертовски устала.
Может, оно и к лучшему, что я просто умру в бою того, что сейчас произойдет.
Снова раздается шаркающий звук, а затем Нокс огрызается: — Отведите ее в спальню. Нам нужно поговорить. Сейчас же.
В спальню?
Конечно, в самолете Норта есть гребаная спальня. Конечно.
Пока Атлас бережно поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу, прижимая к груди, как будто я драгоценная, я слышу звуки самолета, наполняющегося людьми, и приказы, которые выкрикивают повсюду, готовясь к взлету.