Г и н а. Он, видимо, думал, что проторит дорожку и сюда в дом.
Я л м а р. Только потому? Он не опасался известных последствий?
Г и н а. Я не понимаю, что ты говоришь.
Я л м а р. Я хочу знать, имеет ли твой ребенок право жить под моей кровлей.
Г и н а (вся выпрямляясь, со сверкающим взором). И ты об этом спрашиваешь!
Я л м а р. Ответь мне одно: моя ли дочь Хедвиг... или... Ну?
Г и н а (смотрит на него с холодным упорством). Не знаю.
Я л м а р (слегка дрожащим голосом). Ты не знаешь?
Г и н а. Как я могу знать? Такая, как я...
Я л м а р (тихо, отвернувшись от нее). Так мне больше нечего делать здесь в доме.
Г р е г е р с. Подумай хорошенько, Ялмар!
Я л м а р (берет свое пальто). Тут нечего больше думать такому человеку, как я.
Г р е г е р с. Есть, много есть, о чем подумать. Вам надо тесно сплотиться всем троим, если ты хочешь подняться до высоты самоотвержения и всепрощения.
Я л м а р. И подниматься не хочу! Никогда! Никогда! Где моя шляпа? (Берет шляпу.) Мой семейный очаг рухнул! (Разражаясь слезами.) Грегерс! У меня больше нет дочери!
Х е д в и г (открывает дверь из кухни). Что ты говоришь? (Бросаясь к нему.) Папа! Папа!
Г и н а. Ну вот!
Я л м а р. Не подходи ко мне, Хедвиг! Уйди! Я не могу глядеть на тебя! О, эти глаза!.. Прощай! (Бежит к двери.)
Х е д в и г (цепляясь за него с криком). Нет! Нет! Не бросай меня!
Г и н а (кричит). Взгляни на девочку, Экдал! Взгляни на девочку!
(*717) Я л м а р. Не хочу! Не могу! Пустите меня... прочь отсюда! (Вырывается из рук Хедвиг и быстро уходит.)
Х е д в и г (с блуждающим взглядом). Он бросает нас, мама! Бросает нас. Он никогда не вернется к нам больше!
Г и н а. Только не плачь, Хедвиг! Папа вернется!
Х е д в и г (с рыданиями бросается на диван). Нет, нет, он больше никогда не вернется к нам.
Г р е г е р с. Верите ли вы, что я хотел устроить все к лучшему, фру Экдал?..
Г и н а. Может статься... Бог с вами!
Х е д в и г (лежа на диване). О, мне кажется, я умру! Не вынесу этого! Что же я ему сделала? Мама, верни его, верни!
Г и н а. Да, да, да. Только успокойся, я пойду и поищу его. (Надевает накидку.) Может быть, он у Реллинга. Но ты не будешь валяться тут и реветь? Обещаешь?
Х е д в и г (судорожно рыдая). Не буду, только бы он вернулся.
Г р е г е р с (Гине, которая собирается уйти). Не лучше ли дать ему сначала перестрадать все, вынести до конца эту тяжелую борьбу?
Г и н а. Успеет потом. Прежде всего надо успокоить девочку. (Уходит.)
Х е д в и г (садится и отирает глаза). Теперь скажите мне, что случилось. Почему папа знать меня больше не хочет?
Г р е г е р с. Вам пока не надо спрашивать об этом, пока не станете большой и взрослой.
Х е д в и г (всхлипывая). Не могу же я так ужасно мучиться, пока не вырасту!.. Да я уж поняла, в чем дело... Может быть, я ненастоящая папина дочь.
Г р е г е р с (тревожно). Как же это может быть?
Х е д в и г. Может быть, мама нашла меня. И вот теперь, верно, папа узнал об этом. Я читала одну такую историю.
Г р е г е р с. Ну, если бы и так...
Х е д в и г. Так, по-моему, это не должно бы мешать папе любить меня по-прежнему. Пожалуй, даже больше. Дикую утку нам тоже прислали в подарок, а я все-таки ужасно люблю ее.
(*718) Г р е г е р с (стараясь отвлечь ее). Да, дикая утка! Это правда! Потолкуем немножко насчет дикой утки, Хедвиг.
X е д в и г. Бедная дикая утка! Он и ее больше знать не хочет. Подумайте, он хотел свернуть ей шею!
Г р е г е р с. Ну, этого он, наверное, не сделает.
Х е д в и г. Да, но он так сказал. И это так нехорошо было с его стороны! Я каждый вечер молюсь за нее, чтобы она была жива и здорова.
Г р е г е р с (глядит на нее). Вы молитесь по вечерам?
Х е д в и г. Да-а.
Г р е г е р с. Кто же вас приучил?
Х е д в и г. Я сама. Один раз папа был очень болен, и ему поставили пиявки на шею. И он сказал, что сидит со смертью за плечами.
Г р е г е р с. Ну?
Х е д в и г. Я и стала молиться за него, ложась спать. С тех пор так и осталось.
Г р е г е р с. А теперь молитесь и за дикую утку?
Х е д в и г. Да, мне казалось, что лучше уж прихватить и ее. Она все хирела сначала.
Г р е г е р с. Вы и по утрам молитесь?
Х е д в и г. Нет, по утрам не молюсь.
Г р е г е р с. Почему же?
Х е д в и г. Утром ведь светло, ну, как-то и не страшно.
Г р е г е р с. Так ваш отец хотел свернуть шею дикой утке, которую вы так любите?
Х е д в и г. Нет, он сказал, что это было бы самое лучшее, но что он пощадит ее ради меня. И это было так мило с его стороны.
Г р е г е р с (подвигаясь к ней). Ну, а если бы вы добровольно пожертвовали ею ради него?
Х е д в и г (приподнимаясь). Дикой уткой!
Г р е г е р с. Если бы вы ради него пожертвовали добровольно лучшим своим сокровищем?
Х е д в и г. Вы думаете, это помогло бы?
Г р е г е р с. Попробуйте, Хедвиг.
Х е д в и г (тихо, с сияющими глазами). Да, я попробую.
Г р е г е р с. А вы думаете, у вас хватит духу?
Х е д в и г. Я попрошу дедушку застрелить ее.
(*719) Г р е г е р с. Ну, сделайте так. Но ни слова вашей матери!
Х е д в и г. Почему?
Г р е г е р с. Она не поймет вас.
Х е д в и г. Дикая утка?.. Завтра же утром попробую.
Г и н а возвращается. Хедвиг бросается к ней.
Ты застала его, мама?
Г и н а. Нет. Но мне сказали, что он заходил к Реллингу и утащил его с собой.
Г р е г е р с. Наверное?
Г и н а. Привратница сказала. И Молвик с ними отправился.
Г р е г е р с. И это теперь, когда ему нужно было полное уединение для жестокой душевной борьбы!..
Г и н а (снимая накидку). Да, мужчины - мужчины и есть. Бог знает, куда затащит его Реллинг! Я забегала к мадам Эриксен, там их нет.
Х е д в и г (глотая слезы). А если он не вернется больше?
Г р е г е р с. Вернется. Я сообщу ему завтра одну весточку, и тогда вы увидите, как он к вам вернется. Спите спокойно, Хедвиг. Доброй ночи! (Уходит.)
Х е д в и г (рыдая, бросается матери на шею). Мама, мама!
Г и н а (гладя ее по спине и вздыхая). Ох, ох! Правду сказал Реллинг. Вот что выходит, когда всякие сумасброды суются тут со своими интриганными требованиями. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Павильон Ялмара Экдала. Серое, холодное утро. Оконные стекла занесены мокрым снегом.
Г и н а, в переднике, выходит из кухни с метелкой и тряпкой и направляется в гостиную. В то же время из входной двери быстро входит X е д в и г.