На лестнице ты оглядываешься, Малин, и ломаешь голову, что это за смутные контуры видны в темноте.
Ты снова слышишь свист. Или это пение птиц?
Это всего-навсего мы, Малин, наши парящие в воздухе тела, ищущие покоя, пытающиеся присвоить себе космос.
Но у нас не получается, Малин. Мы не можем обрести покой.
Глава 9
Карим Акбар сидит в своем кабинете – у него такое чувство, что он прикован к креслу. Кожа спинки перегрелась, и он тоскует по телу своей новой женщины, по всему, что с ней связано.
Он хочет услышать ее голос, в каждом звуке которого звучит ее острый ум. Он хочет почувствовать ее дыхание, когда она шепчет ему на ухо, почувствовать ее желание, ее страсть – как вся природа жаждет жизни по весне.
Его бывшая жена, которая уехала в Мальмё с коллегой-психологом и сыном Байраном, пусть катится к черту.
Водопад влюбленности.
«Это я могу себе позволить», – думает Карим.
Вивианна – прокурор, приехала из Норрчёпинга год назад. Она на пять лет моложе. Она никогда не играет в поддавки, она умна – и словно пробуждает в нем хищника своими устремлениями, она заставила его снова стремиться к карьерным успехам, а сама наверняка станет генеральным прокурором.
Только что звонила министр юстиции. Она хотела услышать о положении дел, о ходе следствия. Карим вовсе не удивился ее звонку, ведь во всех новостях они со своей бомбой – главная новость дня.
У него включен телевизор. Новости. И вот он видит съемки Линчёпинга, видит себя самого, а за окнами полицейского управления парковка уже опустела, уличные фонари придают странноватый желтый оттенок весеннему вечеру, который, как понимает Карим, весьма прохладен.
Вот на экране лицо министра юстиции. Прокуренное, морщинистое и строгое.
– В настоящий момент мы не видим никаких признаков того, что в деле замешан международный терроризм… Я полностью доверяю местной прессе…
Карим выключает телевизор и смотрит на офисные помещения в верхнем этаже здания суда.
В одном из помещений горит свет. Это ее офис. Он видит ее силуэт – она сидит перед компьютером за своим рабочим столом.
Тут в телефоне раздается сигнал.
Он читает сообщение.
«Вижу тебя. Ласкаю себя, глядя на твою тень. Заходи ко мне!»
Малин идет домой из управления, ощущая головокружительные запахи цветов в парке Садового общества, чувствует, как их крохотные тычинки посылают тайные сигналы ее телу: расслабься, соверши глупость, отдайся своим слабостям, кого волнует, что будет потом!
Но она знает, что надо держаться.
Во что бы то ни стало.
На часах начало одиннадцатого – похоже, один из самых долгих дней в ее жизни все же заканчивается. Настали сумерки, светящиеся кроны уличных фонарей пока не заполнены насекомыми, однако загадочным образом вибрируют от просыпающейся жизни.
Оцепление на Большой площади уже снято.
Люди зажгли погребальные свечи прямо на земле перед тем местом в стене, где находился банкомат. Там теперь не меньше сотни свечей, цветы, маленькие записочки детям, которые, по словам СМИ, погибли на этом месте, но их личности пока официально не установлены.
Несколько девочек в возрасте Туве стоят посреди площади, обнявшись, шепчутся, плачут.
Везде горят свечи. По всей площади их, наверное, штук пятьсот. Огоньки освещают это обыденное место, как маленькие тревожные факелы, и Малин думает, что сама доброта сочится из камней, поднимаясь против зла, которое затронуло всех.
Эти огоньки – как колыхающееся молчание, крошечные коконы надежды, что все это ошибка, недоразумение, что произошедшее на самом деле никогда не происходило. Свет распространяется по миру, стараясь закрепиться, прогнать тьму. Удастся ли ему это?
На сайте газеты «Корреспондентен» Малин только что прочла, что все церкви города открыты. Туда можно пойти, чтобы поговорить, побыть с другими, вместе предаться скорби, успокоить растревоженную душу. В Домском соборе проходит служба – скорее всего, тысячи людей собрались в огромном каменном зале, там наверняка спокойно и красиво, но Малин не хочет туда, ее тянет домой, ей не нужны коллективный страх, горе и отрицание.
Тело ноет от усталости и суеты дня, в воздухе еще ощущается слабый запах пыли, горелой ткани и мяса. В Центральном отеле стекольщики вставляют новые стекла, несколько официантов «Мёрнерс инн» моют швабрами деревянный пол открытой террасы.
«Мёрнерс» открыт. Глупая идея. Естественно, там пусто.
Пиво?
Это было бы чертовски кстати.
«Всего одну кружечку», – думает Малин, проходя мимо паба по пути в сторону Огатан.
Но нет.