Хорошо, что за это время им встретился только упитанный прародитель лося и голубая лисица с подбитой лапой. Ночью Герман включал ультра-фью[1] для безопасности. Днем заряжали батареи на солнце, ведь животные нового времени не любили ядовитое светило, потому охотились только ночью. И сегодня, когда на голограммной карте маячил огонек дома Нестора в близости нескольких десятков километров, им пришлось идти весь день практически без остановок.
Собрали только треть растений и корнеплодов из списка. Самые редкие виды росли неподалеку от Астровой равнины, и Лина надеялась, что сможет попасть и туда тоже. Вдруг повезет. О своих намерениях она промолчала. Нельзя, чтобы ее раскрыли: это будет фатально для всех.
После насыщенного города, доступности пропитания, коммуникаций и бесперебойной связи – лес казался чужим, мрачным и не приспособленным для жизни.
Но Ангелина боялась не чащи и не мести природы.
Она боялась совсем другого зверя.
Бойся-бойся меня…
Лина дернулась и зажмурилась. Не будет отвечать, не будет реагировать. Этот голос в голове – просто ее больное воображение.
Цена этого похода очень высока, в прямом смысле. Удивительно, но их словно что-то вело, оберегало от напастей. И, казалось, запутывало след, заманивая в ловушку. Заманивали их, или Темная Лина расставляла сети? Хотелось смахнуть жуткие мысли и предчувствие, но разве теперь отступишь? Остается лишь идти вперед.
[1] Ультра-фью - ультразвуковой отпугиватель мелких и крупных хищников.
Глава 2. Ради нее
Ранее
Луна окрашивала комнату теплым зелено-желтым цветом. Легкие шифоновые гардины качались от сквозняка. Пластиковая форточка изредка хлопала рамой. На улице кричала сова: истошно, надрывно и пугающе. Птицы – теперь редкость в городе. Только воробьи, голуби и вороны выживали в секторных районах и многоэтажных ярусах высоток. Другие виды пернатых можно было встретить только в диком лесу, куда теперь почти никто не ходил.
– Закрой, – попросила девушка. Она перевернулась набок, и, завернувшись в тонкую простыню, убрала упавшие на глаза темные волосы. Ее худенькая ножка призывно выглянула из-под ткани.
– Жарко будет. У меня кондиционер барахлит, – прошептал Кирилл и подобрался к ней. – Это всего лишь сова. Видимо, залетела с ближайшего леса и сидит на балконе.
– На сороковом этаже? Перелетела Барьер? Совы не водятся в Вертиграде.
– Неважно… Мы близко, мало ли какой сбой.
В темных глазах на миг вспыхнул страх. Кирилл провел ладонью по гладкой женской коже покрытой едва заметной влагой. От дикого желания сводило скулы. Потянувшись кончиками пальцев, сдернул невесомую простынь.
– Испугалась?
– С тобой ничего не страшно.
Девушка вывернулась из объятий ткани и раскинулась на кровати. Крашенные волосы, как вишневое вино, расплылись по подушке.
– Жарко, говоришь? – она выгнулась и закусила губу. Прикрыв глаза, медленно повела ладонью по изящному бедру снизу вверх.
Кирилл следил за ее движением и едва дышал.
Девушка очертила пальцами ягодицы, поднялась до талии и остановилась на груди. Темные ареолы выделялись на белоснежной коже, соски торчали, притягивая взгляд. Коснулась их пальцами и застонала.
– Как же я голоден, – прошептал Кирилл.
– Я знаю, – женский голос надломился. Его перекрыло хриплое дыхание. – Иди сюда-а-а.
Власов пододвинулся так близко, что услышал пульсацию в ее венах. Посмотрев на пухлые губы, не смог заставить себя отвернуться. Не смог прекратить эту пытку огнем.
– Ты обязательно должен ехать? – шепнула она, гладя и лаская свое тело. Она постанывала так соблазнительно, что Кириллу хотелось завыть.
– Помолчи, – просипел умоляюще.
Склонился и поцеловал ее плоский живот. По светлой коже побежали бусинки мурашек. Девушка замычала и запустила пальцы в его короткие волосы. Прижала к себе сильней, заставляя опуститься ниже.
Сладкий аромат женщины кружил голову, как яд дрозеры[1]. Хотелось быстрее, ярче, насыщенней. Хотелось кричать, терзать и царапать ее, а потом слизывать капельки крови, насыщаясь ее страстью и похотью.
– Я не могу, – засвистел сквозь зубы Кирилл, удерживаясь на весу.
Тонкий шлейф гормонов настолько впивался в сознание, что Власов терял контроль. Рвать плоть – единственное, что ему сейчас было нужно. Кровь пульсировала в висках. В груди набатом стучало вожделение, рождая внизу живота сверхновую: ослепительную и разрушающую. Да! Обладать здесь и сейчас всегда было для него точкой невозврата, тем механизмом давления, который можно использовать против него. Его партнерша – Ахиллесова пята, но и всегда – жертва. Эти эмоции и энергия – настоящий яд.