— А почему мы ни одной не поймали?
Микола засмеялся:
— Та раки ж! То место — рачье! Рыба трусится тамо жить, поутикала видтель!
Он поглядел по сторонам, на небо и вдруг предложил:
— Айда до нас ночуваты! Скоро дождь хлобысне великий!
— А ты почем знаешь? — спросил Гусь.
— Та глянь — усе чисто вмерло! — сказал Микола, показывая рукой вокруг.
И тут все заметили, что ни муравьев, ни ласточек, ни другой живности не стало, птицы замолкли, — все притихло и в самом деле будто вымерло.
— Нет, мы у себя будем! — наотрез отказался Братец Кролик, очевидно не желавший больше встречаться с синическими девчатами, и пояснил: — Не за тем мы сюда ехали — в домах сидеть!
— Як хочете… — сказал Микола и ушел к себе, а гусиновцы, скатав высохший бредень, пошли к себе.
— Интересно, сколько там дядь Петя плотвы наловил? — гадал Гусь, глотая голодную слюну. — Опротивел мне этот чай лесной! Больше никогда не буду его пить!..
— Я тоже… — сказал Глеб. — Что в нем хорошего?..
Однако и на плотвином месте Мишанин отец ничего не поймал, так как перед ненастьем рыба тоже имела привычку прятаться и не клевать. Он уже перестал ловить и составлял какие-то колья так, чтоб можно было накинуть сверху брезент.
Небо затянуло мутным и серым, солнце чуть просвечивало, стало сумрачно и тихо… Камыши, кусты и деревья стояли, не шелохнувшись, словно притаились в ожидании чего-то страшного… Из-за деревьев Меркушкиного острова надвигалась черная туча с лохматыми краями… Сильный порыв ветра, сухого и теплого, всколыхнул реку и деревья. И снова стихло. Потом донеслись отдаленные раскаты грома. Колюнька испугался и полез под брезент.
— Мишаня! — закричал он, выглядывая оттуда. — Чиполлинушку принеси! Там Чиполлинушка под кустом остался!
Туча быстро росла и надвигалась. Вдруг всю тучу распорола молния, и грянул гром.
Колюнька мигом спрятался и позвал из-под брезента:
— Идите сюда! Ну что же вы не идете!
— Ага! — сказал Мишаня. — Испугался!
Колюнька помолчал и ответил:
— Я тут с Чиполлинушкой…
На тропке показался один из мелких Синичат и закричал издали, махая рукой:
— Батка велел! Идыть до нашей хаты скорийше! Бачьте, яки вже молоньи блискають!
— Пойдем? — спросил отец.
— Пойдем! Да пойдем! — заторопился Колюнька. — Скорее! Да скорее!
— Я тут буду! — сказал Глеб. — Хочу под грозой побыть! У нас в Свердловске грозы какие-то плохие…
— И я! — сказал Мишаня.
Братец Кролик вообще промолчал из своего дальнего угла под брезентом, куда он забрался.
— А я пойду! — сказал Гусь. — Охота глянуть, как Синицы эти живут… А если дадут чего пожевать, я и для вас попрошу… Какая важность!..
Подхватив под мышки Колюньку, болтавшего от страха и нетерпения ногами, отец с Гусем побежали следом за Синичонком…
Налетел сильный ветер с пылью. Крупные капли дождя застучали по брезенту, по воде, по листьям. Ветер усиливался, мелкие веточки стукались о землю, падая с деревьев. Хлынул ливень. Гул от ливня был такой, что ничего не было слышно.
То и дело громыхал гром и молнии освещали все вокруг. Ветер трепал кусты, ливень то обрушивался на брезент, то стихал, и равномерно постукивали дождевые капли.
Постепенно ветер прекратился, и теперь стоял сплошной ровный шум дождя, к нему примешивались журчание ручьев и плеск воды, стекавшей с деревьев.
Молнии еще освещали поляну, но гром уже удалился и громыхал где-то за озером.
Братец Кролик лежал тихо и при каждой молнии вздрагивал.
— Интересно, дадут Синицы Гусю какой еды? — спросил Глеб.
— Он сам все умнёт — отозвался Братец Кролик. — Он, когда голодный, тебя самого съест, не то что еду синиченскую! Как начнет наворачивать!..
Однако Гусь не обманул: чуть дождик ослаб, он пришлепал по лужам с какой-то накидкой на голове.
— Эй, живые? — загорланил он, заглядывая под брезент. — Нате! Синицы прислали вам еды, чтобы вы тут не поумирали!.. А то, говорят, хорони их, то да се… Мороки много… Сазаны сушеные и хлеба вот кусман свежий, не то что наш был, который только крысе и есть!..
Он просунул под брезент хлеб и три вкусно пахнущие рыбины.
— А я обратно побег! Мы там с Синицами в дурака режемся!.. Хитрые черти эти Синицы: все меня да меня дураком оставляют!.. Ну, я им покажу!
— А отец что? — спросил Мишаня.
— Они с большим Синицей насчет войны толкуют! А Колюнька Пэте-хохленку про Дюймовочку рассказывает… как мыши шепчутся!.. Побег!
И Гусь убежал, топая ножищами по лужам так, что все звери, наверное, думали — лось бежит.
С голодухи сазанчиков съели так быстро, что и вкуса толком не разобрали, и Глеб сказал:
— Правду дядь Петя говорил: вкусней сазанчиков рыбы нет! Какое тут место хорошее — такая рыба вкусная водится… Да мы еще сколько напустили! Таких рыб стоило выпускать! Даже если завтра не удастся нам второе озерко обловить, и то хорошо: половина сазанчиков уже в речке гуляет! А как остальных выпустим — это сколько будет?..
Опять зашуршал дождик, а под брезентом пищали комары, которым и ненастная погода была нипочем.
Братец Кролик, наевшись, уже спал, сопел, а Глеб продолжал хвалиться:
— Я привык, чтоб было холодно, сыро… Не могу уже спать в тепле, на мягком, без комаров… Они весело поют, сон нагоняют… Не знаю, как я дома буду жить: отвык, стал лесной…
Ветер налетал и тряс брезент. Мишаня тоже задремал.
— Хорошо спим, как какие зверьки! — сказал опять Глеб. — Свились в клубок, на улице — дождик, а мы спи-им себе…
И под шум дождя они уснули.
Земля хорошо вобрала всю воду: утром даже и подумать нельзя было, что всю ночь поливал такой сильный дождь.
Зато в лесу дождик как бы продолжался: капли одна за другой со стуком падали с листьев.
Пришли отец с Гусем, неся парное молоко в бидончике и хлеб.
— Эй, вставайте! — загорланил веселый сытый Гусь, стаскивая брезент. — Вас тут громом не поубивало? Молока вот вам Синицы прислали! Специально для Братца Кролика синиченские девчата надоили… Говорят, нашему дайте побольше, а то сильно пострадал, пускай поправляется! Может, волосы отрастут, а то их громадное число по всему берегу навалено, пройти нельзя!..
Братец Кролик промолчал, с удовольствием заглядывая в бидончик, а Мишаня спросил:
— А Колюнька куда делся?..
— Колюнька наш к Синицам жить перешел… — сказал отец, налаживая удочку. — С Пэтей они влюбились, не растащишь! Опять же — сытей там, чем у нас… Он утром этого молока выдул, как телок хороший, — с полведра, ей-богу! Раздулся весь, как клоп, а все сосет!.. Сейчас такие с Пэтей игры открыли, того гляди — синичью хату обрушат!
Он взял баночку с насадкой и пошел к озеру, сказав:
— Попробую в озеро закинуть… Считается, что после грозы — самый клев!
Гусь тоже взял удочку и обратился к дружкам:
— Айда?
— Некогда нам с удочками возиться! — ответил за всех Глеб. — Надо скорей остальных сазанчиков повыпускать, а то не успеем…
— Ладно, я проведать вас приду! — сказал Гусь и ушел.
А Мишаня, Глеб и Братец Кролик, по-братски разделив молоко и хлеб, пошли на остров к оставшемуся озерку.
Оно было меньше и мельче первого, но сильно заросло, только середина оставалась чистая.
Но ловцов это не испугало: они смело залезли в воду, которая после дождя стала холоднее, и принялись дергать траву. Мишаня и Глеб дергали, а Братец Кролик выволакивал ее на берег.
В ней опять кишмя кишели разные водяные жители.
Глеб начал даже переживать, что так хорошо им тут жилось, а люди пришли и все у них испортили, но потом решил, что, когда они уйдут, улитки и букашки опять залезут в воду и заживут, как раньше.